Чувствую горячие ладони на талии и голос возле уха. Антон. Сейчас я ему даже рада.

— Мне… мне что-то нехорошо. Помоги, пожалуйста, выйти на улицу.

— Дождь на улице, давай я тебя наверх отведу полежать?

Дождь? Но он же только вошел и сухой. Хочу про это сказать, а язык заплетается. О нет, нет. Если мне с сердцем плохо? Пытаюсь донести эту мысль до парня, цепляясь за его плечи. А он смеется, смотря на меня. Почему ему смешно? Мне так плохо.

Он наклоняется и целует. Глубоко, грубо. Противно. Отрываю руку от плеча и стираю чужой поцелуй с губ. Не хочу. Мотаю головой, но он фиксирует затылок ладонью и прикусывет губу, проникая в рот языком. Пытаюсь оттолкнуть, но силы явно не равны. Со стороны наверняка вообще кажется, что мы страстно льнем друг к другу.

Наконец он меня отпускает, придерживая за талию, и разворачивает к лестнице. Стараюсь перебирать ногами, но нахожусь уже на грани обморока, не иначе. В голове понимаю все, а тело вялое и не слушается.

— Арт, ты уже знаком. Егор, моя девушка Оксана.

Фокусируюсь на хмуром лице. Ловлю осуждение и… словно боль… во взгляде в упор. Чувствую, как мои глаза раскрываются шире, а в уголках глаз собираются слезы. Моя недосягаемая мечта. Не думала, что увижу еще когда-то.

— Извините, парни, перебрала немного. Сейчас устрою в спальне и спущусь. Я же обещал веселье.

Слова проходят на периферии. Я их и слышу и не слышу одновременно. Не могу оторваться, всматриваясь в лицо Егора. Он также безотрывно следит за мной. Или это снова кажется? Может, его и нет здесь, вовсе?

Антон подхватывает на руки и несет по ступеням. А я совершенно теряю ощущение реальности. Голова кружится, к горлу подкатывает тошнота.

Чувствую прикосновение к спине скользкой ткани. Веки наливаются свинцовой тяжестью и неимоверных усилий стоит держать глаза немного приоткрытыми. Наверное, страх, поселившийся в подсознании, дает возможности черпать ресурсы на самые простые действия.

— Не дрожи, птичка. Если хочешь, я буду нежен.

В уши заползает хриплый шепот, а на бедре чувствуется прохладное прикосновение. Дёргаю ногой, чтобы скинуть неприятное ощущение, но даже не понимаю, удается ли это. Пытаюсь кричать, чтобы не трогали, но вместо слов вырывается мычание. А еще слезы. Слезы я точно ощущаю.

И нет, я отдаю себе отчет в том, что сейчас случится. Страшно? Безумно. Но еще страшнее, что сама во всем виновата. Так бездарно повелась и так бездарно потратила жизнь. В воспаленном мозгу проносится, что выжить после насилия у меня не хватит мужества.

Я уже сломалась. Здесь и сейчас. Под чужими прикосновениями и чужими губами. И пусть я бессильна физически, чтобы сопротивляться, но все против моей воли. Глупая, думала, что соком себя обезопасила. Но подлить ведь могли и в стаканчик. Как поздно я это поняла! Как поздно…

Молюсь, чтобы темнота, маячащая на границах сознания, поглотила. Не хочу ничего видеть и чувствовать. Сейчас на второй план отступает все, даже любовь к сестренкам. Я вовсе не отважная, как всегда про себя думала.

Антон стягивает топ, впиваясь в шею, а я, задыхаясь от мерзости, проваливаюсь в спасительную черноту.

Егор.

— Как мать?

Голос Тима звучит глухо, потому что разговаривает этот засранец опять по громкой.

— Нормально мать. На днях капельницы заканчиваются и домой, под наблюдение и заботу. А ты очередную гарнитуру где уже прое… потерял? — Ловлю мамин осуждающий взгляд. Не любит, когда при ней выражаются.

Красивая она у меня. Статная. На ба похожа. Хотя они вообще ни капли не родные: ба и дед папины родители, маминых я никогда не видел. Но мама с бабулей так близко дружат, что с каждым годом походят друг на друга все сильнее.

Осанка, умение себя подать, манера разговора. Даже привычка пить ледяную воду с утра. Кто — то из них перенял у другой. Две мои близкие женщины.

— Эй, друг. Куда пропал? — Тим бухтит, потому что я не отвечаю, задумавшись. Кажется, он не только успел ответить на мой вопрос, но и задать свой.

— Тим, извини. Не выспался. Ты чего хотел — то?

— Ну вообще я тебе инфу там скинул. А ты молчишь. Загрузился по полной?

— Есть немного.

Если честно, с момента маминого приступа и моего спешного отъезда, счет времени я потерял. Отец загрузил своими делами, разнервничавшись из — за матери. Любит ее, пылинки до сих пор сдувает. Свои проекты, а еще каждодневный ритуал посещения клиники. Мама, как маленькая девочка, отказывается от капельниц, если я не сижу рядом.

Тру переносицу, пытаясь сообразить, чего от меня хочет Тимур. Какую инфу он там скинул?

— Короче, мне уже некогда. Ты посмотри. Когда один будешь. Думаю, много чего поймешь. Маме привет.

Не успеваю ответить, как скидывает звонок. Во всем такой. Постоянно на бегу.