— Я знаю, что такое любить. Сам люблю, аж сердце останавливается. Пропадаю в ней. И Егор тебя любит. Это видно. Не влюбленность, когда море по колено, а гормоны кан — кан пляшут. Нет. У него серьезные чувства. Вообще — то он сам должен говорить с тобой про это. Но так и быть, побуду Купидоном. После вашей ночи он ни с кем не был. Это я точно могу сказать. Сначала с матерью вечера просиживал, потом тебя искал. Это много значит, Ксюш. Мужик готов хранить верность в одном случае, если отдал сердце. Высокопарно, может, звучит, но так оно есть. А Егор точно отдал. Он же дышит тобой. И это, ты ему не рассказывай, но я очень рассчитываю выпить в ближайшее время за твое «да».

Егор.

Дейв долго смотрит на два детских кресла сзади и молчит.

— Жги давай и поехали.

— Уверен в себе? — Вместо привычных подколов, друг сегодня настроен серьезно.

Барабаню пальцами по рулю, прежде, чем ответить. Я и себе этот вопрос не один раз задавал. Все-таки не просто ответственность беру, а за чужих детей. И это еще не все, просто забрать на несколько дней. В перспективе оформить опеку над ними. В том, что их отец документально отречется даже сомнений нет. Деньги решают всё. Особенно с такими, как он.

— Я серьезно настроен с Ксюшей. Еще там, в больнице понял, что не отпущу. Дебильное сравнение, конечно, но будто сердце вырвали, когда она ушла. Если так нужно, чтобы две мелкие девчонки жили с нами, значит, приму это.

— А она? Готова?

— Она любит, — отвечаю просто. Мне кажется, все остальные слова уже лишние.

Давид тоже это понимает и надолго отворачивается к окну. Я понимаю, о чем он думает. Но в душу не лезу. Хоть сам он и не расскажет. Вся эта его бравада, цепочка женщин в постели — это маска. Только близкие друзья знают, какой Дейв настоящий. И только несколько человек на земле знают, почему он закрывается от внешнего мира. Один раз он привязался к сестре нашего общего друга. Молоды были, влезли в тот мир, в котором совершенно иные законы. Девочка сильно пострадала. А Давид заикнулся. Тема эта — табу.

— Нервничаю, как в первый раз, — перевожу тему. Знать одно, а видеть загруженным друга даже как-то больно. Только в женских романах мужики гнут руками подковы, сражаются с врагами и ничего не боятся, стиснув зубы. В жизни наше сердце точно также качает кровь, у нас есть свои страхи и переживания, и также болит душа за своих близких. Просто в мужском мире об этом не принято говорить.

— Боишься, что бойкая малышка тебя уделает? Как её зовут?

— Старшая Даша, младшая Маша. Скорее, тебя, дядя ты без мозгов. — Смеемся, вспомнив любопытную особу.

— А едем мы?

— За ксюшиной подругой, Людмилой. Ты это, — сразу предупреждаю, — перья не расправляй. Мне с Ксюхой проблемы не нужны.

— Красотка?

— Брюнетка, — отсаживаю друга. Вот не любит он темноволосых.

— Черт. Пора пересмотреть свои принципы. Вдруг она моя судьба? А ты мне сразу палки в колеса.

— Слышь, судьба, ты мне на все выходные нужен.

— Я понял, понял. Мульты, молоко, лото. Ну чё, практически джентльменский набор. У меня, кстати, в машине коробки с конструкторами. В магазине сказали, все дети любят.

— Ооо, да ты тоже готов. У меня багажник забит играми.

— Вот и стали мы на жизнь взрослее, да, Егорушка?

— Да, мамочка.

Дейв тянется дать тычка, то мы уже тормозим у нужного дома, где у парадной мается Мила. В руках объемная сумка.

— Привет, Мил. — Выходим оба на улицу. Дейв подхватывает вещи. — Мой друг Давид. Это Мила.

Представляю их друг другу.

— Сумка куда?

— Я на сутки сразу от вас поеду. И там еще сменные вещи девочкам, давай сразу тебе переложим? — Достает пакет. Два дебила это сила. Про игрушки подумали оба, а про одежду ни один.

— Какие размеры? Я вечером смотаюсь или закажу.

— Лучше у Ксюхи спроси. Я собрала, что они оставили, когда были.

Переложив пакет, устраиваем Милу сзади, переставив кресла. Хорошо, машина широкая и места сзади много. Как раз для третьего. Ловлю себя на мысли, что это настолько естественно, настолько уже привычно. Хотя прошло времени — то всего ничего.

Дорогой молчим. Мила виснет в телефоне, Дейв по — прежнему в глубокой задумчивости. Или готовит очередную пакость. Это по паспорту ему тридцать один, мозгами он в детском саду застрял. Нет, стулья, конечно, клеем не мажет, но поменять у секретарши сахар на соль вполне в его духе.

— Мил, как вообще девочки к чужим относятся? — Решаю разбавить тягостное молчание. В конце концов, я нервничаю. Да, и не скрываю этого. Мне жизненно необходимо найти общий язык с двумя крохами, чтобы моя женщина спала спокойно и не дергалась.

— Как все дети их возраста. С опаской. Хотя Дашка более раскрепощенная. Тянется к людям. Но держит на расстоянии. А Маша даже к отцу родному не идет.

— Да, Ксюша рассказывала. А любят что? Во что играют?

— Егор, ты серьезно сейчас? — Мила даже глаза от телефона поднимает и пялится на меня в зеркало заднего вида. — Какие игрушки? Ты видел, как они живут? Ксюха, конечно, изо всех сил старается, но уж с игрушками у них дефицит. Любят то, что у них есть. Зато относятся бережно. Хоть и маленькие, а понятливые…

Давид отвлекается от вида за окном и прислушивается. По глазам вижу, уже сделал свои выводы.