И не обижал никогда. Знал, что уважаю. Что нет вины ее. С пониманием относился. С нежностью. Полюбил даже. Не так, не сердцем. В сердце другая. Всегда. Егор только и смог потеснить ее. Ту. Ангела моего. Да…

Ксюша.

Что чувствует человек, когда в одночасье лишается всего? Наверное, пустоту или страх? А я, как ни странно, чувствую облегчение. Не от того, что забрали сестер. Нет.

Все эти годы я жила в страхе. В страхе того, что придут и заберут, что Иван отнимет, Иван увезет. Он их отец. Он. Я для них практически никто. Единоутробная сестра, так, кажется, гласит ответ на вопрос в гугле. Мы даже не похожи. Но вот люблю я их всем сердцем. Словно они мои дети… мои… а их забрали… И нечего больше бояться. Всё уже случилось.

Впервые за всю историю нашей дружбы с Милой я наорала на подругу и выгнала ее. Это только моя потеря и только я должна с ней справиться. Попробовать. Потому что сил нет давно.

Не знаю, сколько времени лежу в темноте. Понимаю, что дом надо протопить, но вылезать из уютного кокона нет никакого желания. Наверное, заплачь я, стало бы легче. Но и слез тоже нет. Ничего нет. И это не пустота. Кажется, именно так выглядит отчаяние.

Напоминаю себе, что я все же не одна. Во мне живет и развивается крохотная жизнь. И я должна быть сильной для него. Этого малыша. Который ошибся, выбрав меня своей мамой. Достойна ли я его?

Мысли путаются, и я обещаю себе, что полежу буквально минут десять и обязательно встану. Затоплю печь и нагрею кашу. Но не сдерживаю слова, проваливаясь в очередной сон.

Просыпаюсь в полной темноте и не сразу понимаю, где я. Сознание спутано, во рту разливается отвратительная горечь. Наощупь нахожу телефон и понимаю, что провалялась двое суток. А сейчас глубокая ночь.

Вытаскиваю тело из — под одеяла и тут же покрываюсь мурашками, а потом начинаю дрожать. Странно, что раньше замерзать не начала. И не захотела банально в туалет. Видимо, стресс все — таки дает о себе знать. На телефоне светится значок «сто плюс» рядом с входящими вызовами. Все они от Милы. Но ей перезвоню позже. Сначала вернуть тепло.

— Прости меня, — в который раз уже шепчу, глядя на живот, и кладу сверху ладонь. Вздрагиваю, потому что мне кажется, я чувствую неуловимую вибрацию. Словно… словно маленькая рыбка юркнула в воде…

И это странное и новое ощущение провоцирует, наконец, поток слез. Никак не могу остановиться. Плачу и плачу. Раздуваю огонь, вытирая щеки. В кухне зажигаю сразу все конфорки. Пусть хоть немного нагреется воздух.

Слезы текут, а я ощущаю — впервые за эти дни — облегчение. Слезы не лечат. Нет. Это же не лекарство. И, наверное, не очищают душу. Не знаю. Не в этот раз. Но они совершенно точно помогают не сойти с ума.

Затолкав в себя геркулес и погасив плиту, забираюсь под одеяло, прикрывая глаза вновь. Не хочу спать. Но лежать и мечтать в таком положении удобнее. И я мечтаю.

Знаю, что этот дом мой. Когда мамы не стало, отчим хотел заставить переписать на него, но сначала крепко запил, потом снова и больше к этому вопросу не возвращались. Надави он хоть раз, я бы даже пикнуть не посмела. Но он не вспомнил сам. Или думал, что мы оформили. Теперь и не спросишь… Если получится его продать, должно хватить денег хотя бы на комнату в коммунальной квартире. Поближе к девочкам. Главное, узнать, куда их отправят. А потом… потом надо учиться жить заново… в тех обстоятельствах, среди которых я оказалась.

Не раз задавала себе вопрос, почему ушла тогда.

Испугалась?

Да. Наверное, это первая причина, подтолкнувшая к подобному решению. Бабушка Егора прекрасно знала, на что давить.

Факт о наличии невесты?

Тоже, наверное, да… но скорее то, что Егор ни разу, ни словом не обмолвился о ней. Это молчание не разочаровало, не испугало. Оно убило доверие. Ведь если та девушка осталась в прошлом, чего он боялся? А если… если она существует в настоящей реальности… Мне жаль, что я доставила ей неприятные мгновения. Получается, невольно я сама чуть не стала разлучницей. И… и да, я рада, что у них все наладилось. Егор на той фотографии выглядел веселым и довольным. На своем месте.

Я же все время ждала подобного. Не давалось никогда в жизни что — то легко. Ко всем своим маленьким успехам я пробивалась с трудом. Будь то оценка в школе, работа, поступление в институт… во все я трудилась и воспринимала успех, как награду. А Егор… он возник в моей жизни неожиданно. Уверенный в себе, внимательный. Красивый, да. Но не только внешней красотой. У Егора ведь по — настоящему красивая душа. Он ранимый и умеющий переживать. И открытый, как совсем недавно мне казалось.

Я снова плачу. Но сейчас от счастья. О того, что в моей жизни были эти моменты. Даже подобия сказки впереди не будет, но у меня остались воспоминания. Их уж точно никто не сможет отобрать. Да и угрожать мне больше нечем…