Смущенные и грустные личики сменяют друг друга на сцене. Горло сдавливает привычным уже для этого места обручем. К этому невозможно привыкнуть. Или же я не настолько толстокожий.

Давид сидит ровно, но зная друга, догадываюсь, что мыслями он снова далеко. Механически зеркалит эмоции: хмурится или улыбается, в зависимости от происходящего представления.

— А сейчас самые маленькие наши воспитанники покажут свой танец.

Воспитательница объявляет следующий номер и на сцену выходят совсем крохи. Встают парами и начинают качаться под музыку.

Скольжу по детским личикам взглядом и чувствую, что сердце пропускает удар за ударом, а с лица сходит вся краска.

Наверное, я дошел до личной степени бреда, или от постоянного недосыпа ловлю галюны, но в нескольких метрах от меня… в сером платье… с отрешенным личиком топчется… Машка…

Наша маленькая крошка, еще недавно скакавшая на моей спине.

Мысли в панике мечутся, не находя ответа на вопросы. А я будто прирос к стулу, боясь вздохнуть.

— Давид, ты тоже её видишь?

Я всё еще в шоке и не могу поверить своим глазам.

Как? Кто? Почему?

Вопросы роятся в мозгу, но… бля, да я не могу поверить!

— Вижу, — Дейв сидит, сцепив зубы. Отчетливо видны скулы и поджатые губы.

— Сиди здесь, я сейчас.

Ждать терпения не хватит. Вот совсем нет. Делаю знак директрисе, чтобы вышла со мной.

— Девочка Маша, которая сейчас танцует. Как она сюда попала?

— Маша? — Тетка с хрен — знает — каким — именем, потому что оно мне на фиг не надо, морщит лоб. Ну понятно же, что она не знает детей по именам.

— Воспитательницу детей сюда. Живо! — Я рычу, срываясь. Изнутри душит ярость. Мысль «она не могла» пронзает раскаленной иглой. Не могла же!

— Вызывали?

— Маша. Девочка. В сером. Платье. — Я просто выплевываю слова. Сейчас мне вдруг понятным стало пресловутое состояние аффекта. По — любому я нахожусь в нем. Перед глазами так и стоит личико, не выражающее никаких эмоций.

— Девочки недавно к нам попали.

— Девочки? — Спрашиваю, заранее зная ответ.

— Да, их с сестрой совсем недавно перевели.

— Точно. Сестры. — Директриса начинает щелкать мышкой компьютера, поднимая глаза на меня. — Это конфиденциальная информация и только из уважения к тому делу…

— Короче. С Вас информация и список, что нужно.

Вот оно. То самое паршивое чувство. Когда ты знаешь, что всё продается и покупается и… и покупаешь… Неужели в нашем мире все настолько прогнили и нет никаких человеческих чувств? Чистых. Тех, которые просто для блага другого. Не просто другого — ребенка!

— Где сестра девочки? Я сегодня же заберу обеих.

— Егор Александрович, при всем уважении… Это невозможно.

Я тупо понимаю, что это действительно невозможно по закону. Но… мы же вроде как нашли общий язык, скажем так. А еще я понимаю, что объективно один здесь не вывезу. Просто знаний не хватит, как обойти долбаную систему.

Набираю Игорька и нашего штатного юриста. Мужик хваткий, с большим багажом дел. Должны справиться. Да я этой ушлой бабе готов лично денег сунуть, чтобы только забрать малышек домой.

К вечеру удается обо всем договориться. Если не деньги, то связи решают многое. Подключив все доступные ресурсы, забираю девочек.

Даша молча садится в машину, не поворачивая головы к обожаемому Давиду. Как он не пытается разговорить, она злится и отворачивается к окну. С Машей еще сложнее. Едва увидев меня на пороге комнаты, она подбежала и повисла на шее. И всё. Оторвать без истерики не смог никто. Даже сейчас Дейв взят нами в заложники и ведет тачку, пока Машка гордо восседает на моих руках.

Александр Клементьевич.

Роль деда мне определённо нравится. Нам понадобилось несколько минут, чтобы понять: любовь взаимная, абсолютная, и навеки. Чистые детские глазенки смотрят с таким доверием, что сердце затапливает лавиной нежности.

— Ты правда наш дедушка? Настоящий?

Маленькая Даша ерзает на коленях, задавая этот вопрос уже в сотый раз.

— Правда — правда.

— И никуда не уйдешь?

— Никуда.

— Точно? — Она грозно хмурит бровки и смотрит в сторону моего внука. — Не бросишь нас, как он?

С тех пор, как Егор забрал малышек к себе, прошло неполных два дня. Даша категорически отказалась говорить с внуком и Давидом, который в этот момент был рядом. Я приехал проведать Егора, посмотреть новый дом, и неожиданно попал в плен очаровательной юной дамы.

— Он вас не бросал, я тебе уже объяснял, Даша, — Егор сидит за столом и держит на руках младшую сестру.

Машенька, в отличие от девочки-войны, ни в какую не отпускает шею внучка́. Вцепилась так, что он не смог отойти в уборную. Она плакала под дверью, не подпуская к себе.

Настрадались девочки.

Егору ехать надо, невесту свою забирать, а Мария не отпускает.