Хотя те самые приятные округлости вкупе с выразительными светло-карими глазами и каштановыми локонами не оставляли Олю без мужского внимания, до встречи с Рудольфом никто из поклонников не мог найти путь к девичьему сердцу.

 

Когда празднующий коллектив паровозиком запрыгал на танцполе под вечный хит «Ждать уже недолго, скоро будет ёлка», стало понятно, что о существовании ведущего на празднике дальше вряд ли кто вспомнит. И уже пламенно влюбленная Ольга, обнаружив предмет своей страсти направляющимся к выходу с номерком, зажатым в длинных нервных пальцах, скоренько двинулась навстречу своему счастью.

 

На корпоративы она всегда приезжала за рулём и принципиально оставалась трезвой, так как планировала блистательную карьеру и не желала рисковать возможными пьяными порывами, которые могли бы не понравиться начальству. После короткого непринужденного разговора в гардеробе о последних погодных тенденциях молодой человек согласился на предложение подвезти его по нужному адресу. Как-то незаметно этим нужным адресом оказалась Олина съёмная квартира.

 

Они проговорили до утра, читали по очереди стихи, он — подходящие случаю, она — что вспомнила из школьной программы, запивая их терпким красным вином и закусывая упоительно сладкими поцелуями. Утром он съездил за вещами и окончательно перебрался к новой возлюбленной.

 

Первое время Оля жила в абсолютной эйфории поглотившей её влюблённости, смотрела в завораживающую темноту любимых глаз и наслаждалась накрывающей с головой нежностью. Когда она узнала, что парня зовут Рудольф, как оленя Санта-Клауса, долго умильно хихикала в кулачок, чтобы он не увидел и не обиделся, а про себя начала называть его не иначе как оленёнок. На момент знакомства Рудику, который оказался начинающим художником, было двадцать, и он был на два года младше своей возлюбленной.

 

Молодой художник творил много и с душой, но денег картины пока не приносили. От матери помощи он принципиально не принимал, поэтому подрабатывал как мог. Вёл художественные мастер-классы для скучающих домохозяек, летом не гнушался ездить вожатым по детским лагерям, а в остальное время предлагал услуги ведущего семейных и корпоративных праздников по крайне скромной цене.

 

С появлением Лёлечки, как он называл обретённую подругу жизни, Рудик по её требованию «перестал разбрасываться талантом» и сосредоточился исключительно на живописи. Поначалу Оля немного раздражалась от неуместно детсадовской, по её мнению, трансформации своего имени, но таяла от протяжной мягкости, с которой произносил его любимый, и довольно быстро смирилась.

 

На работе она пахала по двенадцать часов в сутки, консультируя параллельно собственных клиентов, чтобы оплачивать съемное жильё, еду, совместный отдых, светские выходы на городские культурные события, а также приобретение Рудольфу одежды в соответствии с самыми последними тенденциями мужской моды. Каковые тенденции тщательно Олей отслеживались, ведь любимому нужно было производить благоприятное впечатление и заводить полезные знакомства, чтобы продвигать своё творчество.

 

В свободное время счастливая, тихо и почти не дыша, она часами смотрела, как создаёт свои шедевры её оленёнок, сидя за его спиной. Он смеялся и говорил, что никому, кроме неё, не позволил бы этого делать, потому что только она умеет так долго не дышать и быть такой незаметной, что он забывает о постороннем присутствии.

 

В прошлом году Рудольф получил должность помощника управляющего небольшой, но популярной в городе арт-галереи, в связи с чем обрел не заоблачный, но вполне приличный заработок. Работа ему нравилась, в круге общения появились значимые и даже высокопоставленные люди, считающие себя ценителями искусства, о чем парень с воодушевлением рассказывал Оле в редкие совместные вечера. Она радовалась, глядя как сияют в тени веера длинных ресниц глаза любимого, тьма в которых уже не казалась беспросветной и плескала мириадами золотистых искорок.

 

И вот теперь этот человек исчез, пропал, и даже картины, развешанные по стенам единственной жилой комнаты в съёмной квартире, не оставляли иллюзии его присутствия в Олиной жизни. Несмотря на некоторую восторженность и веру в чудеса, дурой она не была, а потому прекрасно понимала, что короткие гудки по набранному номеру означают включение абонента в черный список, а олимпийское спокойствие матери при известии об исчезновении единственного сына говорит о том, что пропал он не для всех и кое-кто о месте его нахождения прекрасно осведомлён.

 

Оля наконец решила включить компьютер для создания видимости вовлечения в рабочий процесс, но вместо экрана компьютера уставилась на тёмный экран своего телефона. Тот имел вид точно такой же, как и большую часть ночи, за которую хозяйка изучила его во всех подробностях, гипнотизируя сквозь набегающие слёзы.

 

«Больше не буду реветь», — стиснув зубы, пообещала себе она и в сотый раз набрала знакомый номер. В трубке неожиданно раздались длинные гудки, следом за которыми до боли родной голос произнёс:

 

— Алло.