— Предатели — они хуже прямого врага, — задумчиво произнес в ответ Василий. — Враг — его мы знаем, видим… А эти твари прячутся среди своих, изображают из себя борцов за дело Ленина-Сталина и Закон Верных. А за спиной строят свои планы. И если мы позволим им победить, то они развалят, уничтожат всю страну.

 

Тут уж Василий знал, о чем говорил. Так и в его мире все началось с хищений из бюджета, использования личного положения для обогащения, с появления чувства принадлежности к неприкасаемой элиты… С запретов расследовать преступную деятельность партийного руководства. С выходок «мажорчиков», которым прикрывали задницу милиция, а то и госбезопасность. С подпольного бизнеса и подпольных миллионеров, стремившихся легализовать свою деятельность. И про все это Василий и принялся рассказывать, выдавая это за собственные прогноза развития ситуации в случае победы таких тварей, как те «чекисты»-предатели, пособники «контры». И чекистка прониклась! Даже словно протрезвела…

 

— А ты прав! — произнесла квентка, садясь на сундук, и во взгляде ее появилась какая-то решимость. — Мы должны сделать так, чтобы больше ни с кем такого не случилось!

 

— Должны, — согласился Василий.

 

— И знаешь, — грустно улыбнувшись, произнесла Туйлиндэ. — Я не должна была бы так говорить… Но спасибо тебе.

 

— За что, Тули?

 

— За то, что жива и здорова, — тихо произнесла чекистка. — Если б мне там еще и глаза выкололи… Это уже никакая магомедицина не исправит.

 

— Я не помню ничего, — пожал плечами Василий.

 

— И не надо, — тихо произнесла квентка. — Это слишком… страшно.

 

Они еще долго сидели рядом, думая о чем-0то известном лишь им самим… Василий, например, вспоминал свой прошлый мир. Как такие твари, волки в овечьих шкурах, уничтожили и разорвали на части великую страну. Развалили экономику, многократно ограбили народ. А всякие бандиты «развлекались» тем, что грабили, убивали, насиловали, пытали — когда ради того, чтобы выбить с кого-то денег, а когда и в собственное удовольствие, ради самоутверждения… Или прислуживая своим хозяевам и исполняя их волю. Было ведь такое? Было! И вот теперь он видит, с чего это все начиналось… С таких вот тварей, готовых на любое преступление ради своего тепленького местечка! Ради возможности втихую проделывать свои делишки и не нести ни за что ответственности. И то, что они эльфы, в данном случае ничего не меняет. Все они разумные, все «человекообразные». И у всех в обществе есть свои ублюдки… И раз ему выпало прожить вторую жизнь… Пожалуй, стоит посвятить ее уничтожению такой мрази.

 

О чем же думала квентка… На этот счет Василию оставалось лишь догадываться. Как он уже успел убедиться, квенти не больно-то любят пускать кого-то в свой внутренний мир. Зачастую лишь самые близкие люди могут знать, что они думают и чувствуют, о чем мечтают и к чему стремятся. Для остальных это так и оставалось тайной.

 

— Вась… А скажи, — вдруг шепотом произнесла Туйлиндэ. — Я тебе как женщина нравлюсь?

 

— Очень, — честно признался Василий. — Ты очень милая и хорошая… девушка.

 

— Какая я тебе девушка? — фыркнула в ответ квентка. — Я же произнесла Клятву…

 

— Ну и что? Ты же молодая, красивая… Да и вообще… — смутился Василий.

 

— Вась, ты что, влюбился? — в глазах Туйлиндэ мелькнул испуг. — Ты это брось! Всю жизнь себе испортишь!

 

— Почему? — не понял Василий.

 

— Потому, что это — «проклятие Верных», — тихо произнесла квентка. — Ты мне тоже нравишься… Но я никогда не смогу по-настоящему полюбить тебя!

 

— Почему, Тули?

 

— Потому, что как полюбить другого, если прекрасно помнишь каждый день, каждый миг, каждое слово от того, кого любишь? Ох, дура я, — тихо прошептала чекистка. — Какая я ж я дура… Специально дразнилась, внимание обратить пыталась… Хотела, чтобы мы стали друзьями, и ты меня взял временной женой…

 

— Потому, что я — ближайший родственник твоего мужа?

 

— Да, — подтвердила квентка. — Семь лет назад я спрашивала того же у Лайра, но он отказался. И я стала надеяться на тебя…

 

И хоть Василий и знал уже про это, но вдруг стало обидно… Не иначе как сыграло мужское самолюбие. Значит, он — всего лишь замена? И все ее отношение к нему — голый расчет? Или все же нет? Впрочем, почему бы не спросить напрямую? В этом плане с эльфами проще, чем с людьми…

 

— Но ведь я тебе по-настоящему нравлюсь? — спросил Василий.

 

— Нравишься, — согласилась квентка. — Только… Не знаю. Мне хотелось бы быть с тобой — только это симпатия, привязанность, возможно — влюбленность… Что угодно, но не любовь!