— Сейчас это необходимая мера! Я ненавижу эти дороги и прогулки по лесу с монстрами. — Вздохнула Люмия, заваливаясь на прежнее место. — Нужно будет, даже капли в рот не возьму!

 

— Хех, ну-ну…

 

— Ты мне не веришь… ой! — Вздрогнула Люмия от бряцанья бутылок.

 

— Бухло есть, монета где? — С ухмылкой навалился грудью на телегу мужик, ставя увесистый ящик с бутылями, поверх которых был небольшой булькающий деревянный бочонок.

 

— Всё на месте. — Вытащил я монету из кармана и протянул довольному бородачу.

 

— Ну, не болейте! — Улыбнулся мужчина, моментально пряча монету в своих закромах.

 

Мы проводили его взглядом в спину и переглянулись.

 

— Поняла алгоритм? — Делая невозмутимый вид, зевнул я. — А теперь отдавай долг…

 

За считанные минуты Люмия опять догналась. Это было настолько быстро и искусно, что у меня даже появилось подозрение, что это какая-то давно утерянная и забытая техника из древности… собственно, этот вопрос и занял меня в полусонном состоянии. Каково Люмии жить, зная, что она переживет не только какого-то человека, а целые нации… точней уже пережила. Ведь раньше у нее была интересная жизнь, судя по её высказываниям, она даже совершала подвиги во имя добра и была у всех на слуху.

 

А сейчас…

 

— Богини не писают, да что там они даже не пукают. Они вызывают золотой дождь и раскаты грома. Идеальное тело говорила она… — Ворчал я, стоя на страже журчащих кустов.

 

— Эх, да какая разница? Я живая и это естественно… — С заплетающимся языком рассуждали кусты. — Ты так сердишься только из-за того, что я тебя разбудила, а не попросила помочь с неудобной проблемой. Не так что ли?

 

— Угу, спать охота. Давай быстрее, а то монстры за задницу покусают. — Протирал я глаз, вглядываясь между темных стволов впереди и в отблески костра сзади. — Ещё и бухло твоё утащить могут.

 

— Не пугай, а? Итак боюсь…

 

— Ага, отчетливо слышу твой страх.

 

Приключения… я связывал с этим словом много ужасных, опасных и кровавых картин, особенно в тёмном фэнтези, но туалетные разговоры никогда не казались мне их частью. Она боялась ходить одна, боялась оставаться одна… это было несколько неловко, но больше непрактично, зато чертовски надежно. Настолько, что за несколько дней наискучнейшего пути стало такой обыденностью, при которой мы практически вели разговоры с глазу на глаз.

 

Обыденностью стало и то, что она постоянно бухала. Едва просыпалась, справляла нужду и закидывалась вновь. Либо это жуткий стресс, либо обычное развитие алкоголизма. В первом случае с учетом того, что нам даже не попадались монстры, а на дорогах просто не водились настолько суровые бандиты-выживальщики, я сомневался. Но дело её, она даже похмелья почти не испытывала, я же просто ждал загрузку, трясясь на кочках и гадая, насколько процентов она уже закончена.

 

 

 

 

 

Глава 18. Мягкость сердца

 

 

 

 

— Всё будет в порядке, крошка. Нужно только в это верить…

 

В комнате царил темно-серый мрак, скрадывающий любые детали и размазывающий все углы и ровности. В воздухе пахло застарелыми вещами, сырой ветхостью деревянного дома… и мощным запахом гниющего мяса с нечистотами. Нечто стало озаряться зелёным свечением. Теплым и невероятным. Расцветало будто искусственное солнце, посаженное на длинный деревянный шест, возвышающий и отделяющий его от всего остального.

 

Мрак стал рассеиваться, медленно открывая свои тайны. Заколоченные и заваленные мебелью окна, выбитая дверь, за которой виднелся кровавый закат, грязь и тела… ими были устлан весь пол. Навсегда остекленевший взгляд в мутнеющих глазах на серых лицах без какой-либо резкости переходил в угасающую надежду, превращающуюся в отчаянное безумие.

 

Искорёженные глыбы защитников своих семей и домов так и не выпустили из окоченевших рук холодного оружия, которое дарило хоть какой-то призрачный шанс сохранить то, что им было дорого. Кровь на смердящих ранах под разорванной одеждой и доспехами давно свернулась, превращаясь в кровавую пыль. Остались жить лишь самые стойкие или самые везучие, которым оставалось лишь молиться в окружении женщин и детей.

 

— Видишь, больше не болит, правда? — Улыбалась женщина, удерживающая в одной руке солнце, а другой поглаживая розовые шрамы на исполосованном лице застывшей девчонки. — Так, а теперь ты. Да, ты хорошо постарался. Убери руку с раны…