Мы плутали, спускались и поднимались, пока наконец не вышли к открытому пространству.

 

Справа шумела листва джунглей, уходящая наверх. Слева темнели крыши явно нежилых строений. Света оттуда не падало, да и сами они были засыпаны сухими листьями.

 

А прямо передо мной был обрыв с шикарным видом на Рио, океан и на другую фавелу.

 

Россыпь мелких домиков также карабкалась по соседнему холму, утыкаясь в заросли. Если присмотреться, то можно было разглядеть движение на улочках. Вечером здесь было очень оживленно. Звучала музыка, на разные лады и со всех сторон. Далекая, но разборчиво задающая ритм трущоб.

 

Красиво, чёрт побери!

 

Если бы не этот пустырь, предназначенный явно не для горячих тропических вечеринок.

 

Я приготовился к торгам и к отчаянному обману. Выиграть время и разобраться с обстановкой, вот что мне нужно было. Если Густаву хочет подороже продать мою голову, я ему подыграю.

 

Но всё пошло не так.

 

Краем глаза я заметил быстрое движение слева. Сработали рефлексы. Уйти из под огня и рвануть вперед, навстречу. До укрытия далеко, враг ближе. С оружием, готовый им воспользоваться.

 

Я выбил автомат, отвел его в сторону. И схватил того, самого нервного, за горло, сжимая изо всех сил. Болевой шок давал мне шанс, в полсекунды, нанести удар и перехватить оружие.

 

Мельком я заметил удивленные глаза Густаву. Он, что, не ожидал от своего человека действий? Или моей реакции? Думать об этом было некогда.

 

Пальцы погрузились в теплую кожу, зрачки мужик расширились от боли.

 

Изнутри поднялось знакомое, но совершенно не моё чувство. Возмущение. Как они посмели?

 

И тут началась твориться какая-то дичь. Воздух ощутимо похолодал. Загустел и стал мутным, как через старое немытое стекло. Тени удлинились и принялись скакать.

 

Изо рта пошел пар, холодало всё сильнее.

 

Но самое жуткое происходило с человеком, которого я держал. Капилляры в его глазах лопались, кожа бледнела и иссушалась, впали щеки, а некогда не такое уж старое лицо покрылось глубокими морщинами.

 

Он что-то хрипел, не отрывая от меня взгляда. В котором плескался ужас.

 

И в его глазах я увидел своё отражение. Ужасающий лик Мертвого Барона.

 

Он высох под моей рукой и с тихим шелестом упал на землю. Даже одежда истлела, превратившись в лохмотья. Начищенный до блеска автомат покрылся ржавчиной и плесенью.

 

Охре…

 

Ещё движение!

 

С воплем ко мне кинулся второй. Позабыв об огнестрельном оружии, он выхватил откуда-то нож и прыгнул на меня, как одержимый, с перекошенным лицом.

 

Лезвие чиркнуло по моим ребрам, обожгло резкой болью и вызвало ярость. Я так охренел от произошедшего, что не успел отреагировать. Сука!

 

Холод усилился, онемели руки, и всё же удар я нанести смог. Выбил нож и оттолкнул напавшего, заходя сбоку. Удар ногой в колено, хруст и крик. Но я так разозлился, что не хотел убивать его быстро.

 

Чёрт с ним, что это неправильно!

 

Я зашел сзади, обхватил его шею рукой и прикрылся бандитом, отгораживаясь от остальных. Пусть они увидят, что не стоит ко мне подходить!

 

И снова хрип и судороги. Стоять! Хрен там плавал. Процесс, так похожий на предыдущий, было не остановить. Высохла кожа и тело будто стало меньше. Но он не упал сухим листиком рядом с коллегой.

 

Замер, как изваяние, и затих.

 

Зато другие оживились. Кажется, кто-то из них обоссался. Бойцы падали на колени, склоняли головы и шептали что-то неразборчивое. Молитвы, судя по всему.

 

Главарь же застыл, чуть приоткрыв рот. А я сам начал ощущать давящую ауру ужаса, животного и неистребимого. Она витала над пустырем, поглощая всё живое. И исходила от меня.

 

— Барон, — едва слышно выдохнул Густаву и последним опустился на колени.

 

Меня тоже пробрало до костей. Я чувствовал, что сейчас нахожусь не в этом мире. Точнее в двух мирах сразу, живом и мертвом, наложившимися друг на друга. И теперь из настоящего, жаркого и душного, вытекала сила.

 

Славная хрень, как говорил один мой друг…

 

Гнев прошел, сердцебиение замедлялось, эмоции поблекли, как и краски окружающего. Нужно выходить из этого состояния! Как, сука, это контролировать?

 

— Да ёбтвою! — процедил я главное заклинание.

 

И оно помогло.

 

Отступил холод, меня обволокло тепло, разгоняя застывшую кровь. Появились ароматы и звуки. Где-то верещали противные птицы. В кустах поодаль зашуршала мелкая зверушка, а с побережья донесся шум прибоя.

 

— Оружие, — бросил я, стараясь не стучать зубами от неотпускающего дубака.

 

Как бы бандиты не вдохновились представлением, доверия к ним во мне не прибавилось.