Хрен там плавал. Ничего.

 

Ладно, я сам себя с трудом узнал, настолько изменился за годы жизни. Но не узнать парней? Возможно ли это?

 

От досады я пнул пустой горшок, стоящий на балконе, где я расположился. Он перелетел через перила и рухнул вниз, едва слышно грохнув о камни вдалеке.

 

Я так надеялся на эту зацепку. Черт! Где мне искать теперь? Как?

 

Ходить по улицам заглядывать в каждый дом? Заполучить досье на каждого из миллионов жителей города? А если они вообще не в этом городе, не в этой стране?

 

— Пута де каральо! — использовал я новый язык, чтобы выразить свои чувства. — Гребанная пута…

 

Нужен, мать его, новый план.

 

Я смотрел на побережье, горящее огнями. Там кипела жизнь, круглые сутки, без перерыва на выходные и вне зависимости от времени года. Не было тут, по сути, этой смены сезонов. Спуститься бы туда и увидеть своими глазами, может найти подсказку.

 

Чистая дурость. Но сидеть без дела я не мог.

 

Шорох за спиной, на границе слуха, заставил меня резко обернуться и схватить пистолет. Его теперь я всегда держал рядом. И ещё один, у входной двери.

 

Большие карие глаза на мелкой белой моське. Обезьянка замерла неподалеку и вопросительно пискнула, подняв передние лапки и сложив их вместе.

 

— Не подкрадывайся так, — с укором сказал я.

 

Зверек возмущенно фыркнул и старательно хромая, приблизился. Я присел и протянул руку. Тут же раненый ловко забрался мне на шею. Дернул за ухо, поцарапав, и прижался.

 

— Ладно, извини, — я погладил его и полегчало. — Может тебя отнести куда-нибудь? Ну там, в лес… Ай!

 

Альбинос цапнул уже всерьез и заверещал в ухо. Он что, меня понимает?

 

Я повернул голову и встретился с ним взглядом. Нечеловеческим, но очень читаемым. Обида была в его глазах. И возмущение.

 

— Эй, давай без кусь! — я тоже возмутился. — Прогонять не стану, если хулиганить не будешь. Ну и имя придется тебе дать.

 

Зверек согласно шикнул. Я же задумался. Никаких питомцев у меня никогда не было, с моей-то работой в вечных разъездах. Ну, в детстве родители хомячков покупали. Те дохли с поражающей скоростью и их сменили мелкие волнистые попугайчики. После того, как один улетел, а второй повесился между прутьев клетки, больше домашней живности не заводили.

 

— Хмммм, будешь Альби, — выдал я в итоге. — Нравится?

 

Обезьянка смешно сморщила нос, изображая задумчивость. Гордо выпятила грудь и чуть не свалилась с моего плеча.

 

В общем, я воспринял это как согласие.

 

И взялся за изучение союзников рода ди Сантуш. Нужны новые ресурсы и возможность безопасного выхода из фавелы. Вот только кто из бывших союзников остался верным Сантушам? Кого перекупили, кого запугали, а кто затаился, или вообще убрался из города?

 

Сложный вопрос, но его необходимо прояснить. И при этом не нарваться на предателя.

 

Отдельная папка была посвящена результатам уничтожения «моего» рода. При взгляде на разрушенный фамильный особняк внутри появилась грусть наследника. Красивое место было, на побережье, утопающее в зелени. Перед глазами появилась яркая картинка — лазурная вода бассейна и его бортик, нависающий над океаном. А там, если спуститься вниз по лестнице, собственный пляж с белоснежным песком…

 

Новоявленный герцог ди Сантуш скучал по дому.

 

Мне же нужны были ресурсы и люди.

 

Я перебирал бумаги, присматриваясь к семьям и анализировал то, что они делали в последние дни. Искал в сети упоминания фамилий и компаний, находящихся в их активах.

 

К утру я нашел первого кандидата. Род Араужо во главе гранд-графа Дуарте. Титул гранда, то есть великого, давал некоторую гарантию безопасности непосредственно от короны. Например, арест и судебное разбирательство только с личного разрешения монарха. Пусть король и устранился в летнюю резиденцию, но всё ещё возглавлял страну.

 

У Сантушей тоже был титул грандов, но их убрали более прозаичным путем.

 

В общем, граф Дуарте Араужо вел себя спокойно, не суетился, активов не лишился и не скрывался от прессы, в отличие от остальных потенциальных союзников. Да и внутри появилась уверенность — он не предатель.

 

Ну, что ж… Рискну послать весточку главе рода Араужо.

 

С такой мыслью я и лег спать незадолго до рассвета.

 

* * *

 

Разбудил меня Альби, который скакал на груди и требовательно пищал. Проголодался, понял я его желание. У самого урчало в животе.

 

Завтракали мы вместе, питомец уплетал вяленое мясо, презрительно фыркнув на предложенные мной фрукты. Я же сделал царскую яичницу, добавив туда муки маниока, местного корнеплода, используемого тут повсеместно. По вкусу походило на любимую картошку и добавляло сытости.