Весь мокрый, грязный, с порванной рубашкой, Лукас выполз в темное помещение. Его лучик света за ним не пошел, оставшись в узком коридоре. Новая волна страха не успела толком на него обрушиться, как среди кромешного мрака вспыхнули пара свечей, горящих каким-то красноватым светом. Следуя через них, словно через арку, король шел дальше, вдруг замечая на полу свернутый пыльный свиток.

 

Подняв его, Дроздов с интересом развернул бумагу, видя перед собой привычные ему, как врачу, латинские буквы.

 

— Volo potentiam tuam Deam, — прочел он, улыбаясь. Надо же, здесь кто-то молился. — Et in inferno anima mea.

 

Развернув дальше, Дроздов просмотрел ещё порядка двадцати разных записей, сделанных от руки. Перевод он понимал, но многие слова как будто теряли смысл. Кто-то просил Богиню даровать ему силу, а дальше писал несусветную чушь, соединяя слова, никак друг с другом не связанные. Видимо, этот кто-то слишком плохо знает латынь.

 

Решив, что ещё дома почитает эти странные предложения, чтобы разобраться и, может, спросить Лансу, Дроздов сунул свиток в карман. Идти стало неудобно, но какое-то время он терпел, пытаясь не отвлекаться и найти выход. Когда стены обратно стали сужаться, мужчина психанул и выбросил мешающий свиток. Все равно там ничего важного!

 

Ещё один такой же путь на карачках ему пришлось преодолеть, прежде, чем Лукас оказался в следующей комнате. Выхода из неё было два — обратно в узкий проход и… через главный вход на противоположной стороне. Но то, что та была закрыта на все замки и засовы — к бабке не ходи.

 

Дроздов бы удивился, если бы Вергель не запирал свою коллекцию.

 

Как он оказался не так уж и далеко от своей комнаты, мужчина не знал. По ощущению он провел в стенах замка сутки, хотя за небольшим окошком под потолком начинало светать. Решив все-таки проверить злосчастную дверь, Дроздов двинулся мимо камер с пленниками. Те смотрели на него с удивлением, провожая полными боли глазами.

 

Только Бальфур не повернул головы, весь закованный с головы до ног.

 

Возле его клетки остановился король, осторожно приближаясь к прутьям. Он смотрел на эльфа, помня свое обещание Лансе. Неужели одна душа может так многое изменить? Он сам, будучи королем, едва-едва борется за изменения, как же может бандит и убийца творить столько добра?

 

— Ты не король Лукас, — вдруг просипел эльф, глядя из-подо лба на Дроздова. — Ты кто такой?!

 

— Король, вероятно, погиб, — тихо ответил Василий Петрович, удивленный словам Бальфура. — Как ты узнал?..

 

— Я вижу души, — сипел эльф. Было видно как тяжело ему говорить из-за металлического намордника. — И твоя душа другая. Зачем ты здесь?

 

— Конкретно в этой комнате… или мире? — страх снова липкими нитями окутывал мужчину. Детская нервная система уже не справлялась с таким стрессом. — Но ответ все равно один. И туда и туда меня привели без моего на то желания.

 

— Значит, на то воля Богини, — Бальфур устало прикрыл глаза. — Ты должен освободить меня. Скорее.

 

— Знать бы как, — Дроздов осмотрел замок, обычный кованный, такой не собьешь ни расколешь, только ключ нужен.

 

— С помощью магии, Лукас! — шикнул эльф раздраженно. — Ты ведь маг, ещё и с её свитком, прочти третье, твоей силы должно хватить, чтобы взорвать замок.

 

— Я выбросил свиток… — Дроздов опустил глаза, замечая оный у себя в кармане.

 

Захотелось перекреститься…

 

Он ведь точно его выбрасывал!

 

Но времени паниковать не было. Король развернул старую бумагу, находя третье, как выразился Бальфур, заклинание.

 

— Огонь какой-то, пепел, это же просто набор слов! — возмутился он, глядя в свиток.

 

— Знаешь мертвый язык? — эльф уважительно кивнул. — Просто читай, выставь ладонь к замку.

 

Сглотнув вязкую слюну, Дроздов подошел, почти касаясь замка. У него спустя тысячи проб ничего не вышло, даже не удалось найти в себе искру, да как он должен взорвать замок? Ну, пусть этот Бальфур увидит, что так ничего не выйдет. Чем скорее он покажет, тем скорее они приступят к реально выполнимым планам.

 

— Ignis et cineres, pulvis pyrius et scintilla, — пересохшими враз губами проговорил Дроздов, замечая, что вокруг поднялся ветер. Он на выдохе, едва заметно проговорил последнее слово: — Crepitus.

 

Небывалой силы взрыв раздался, вырываясь из его ладони. Снесло всю камеру, не то, что замок, а с ними и несущую стену. Его самого не обожгло, видимо, потому что это был его огонь, но вот, что Бальфур выжил — Дроздов сомневался. Но когда все осело, его за шкирку схватили сильные руки, волоча через получившуюся дыру наружу.

 

— Ты… как ты вообще выжил?! — только прокричал слегка оглушенный король, пока, держа его на весу, Бальфур по земляному насыпу выбрался наверх.