– Каких печатей? – спросила явно глупость.

– Ледяных, само собой. В этом доме она важнее даже мамы.

Ну… что сказать. Как бы меня окончательно не сослали спать на пол.

Платье напоминало музейный экспонат или реквизит на съемках какого-нибудь фильма. Красивое и необычное. Никогда такого не видела. Сразу захотелось фотографировать. И фотографироваться, чего со мной обычно не случалось. У меня вообще нет фотографий, кроме детских, которые еще сохранились у родителей.

Первым слоем шло белье из мягкого трикотажа. Непривычно, зато тепло. Я, конечно, улизнула переодеваться в ванную, поэтому получилось не продемонстрировать оэни любопытной льдинке. Хватит уже того, что вся семья думает, будто я сплю с Эрихардом. И, кажется, не имеет ничего против. Их смущают только чувства, ну да. Раздраженная тем, что приходится временно существовать в непривычном и неприятном лично мне укладе, я чуть сильнее, чем следовало, дернула шелковое нижнее платье. Блин… Не порвала.

Главный наряд остался в комнате, пришлось возвращаться туда.

– Мя-я-я!

– Да ладно тебе, я ничего такого не делаю!

Вернулась.

И, похоже, помешала.

Кошка смерила нас с Наари презрительным взглядом, махнула хвостом, перебралась с кресла на подоконник и скрылась за шторой. Вот и чудно. Без ее пристального внимания я ощущала себя куда свободнее. Тем более теперь, когда узнала, что Фели-как-там-ее не простая кошка. А может, не кошка вообще?

– Повернись, застегну.

Белоснежное платье тончайшей вязки и одновременно невероятно теплое. Оно будто сплеталось из снежинок и совсем не кололось из-за шелка под ним. Интересно, мне оставят хотя бы нижнюю часть? Потому что чесаться уже надоело.

Привычными движениями Наари застегнула ряд мелких крючков на спине и высоком воротнике.

Ох. С трудом себя узнаю.

– Садись, причешу тебя, – распорядилась льдинка. – Волосы слишком короткие, но попробуем что-нибудь сделать.

– Это они еще отросли.

Наари скривилась. Для ледяной тьеры у нее слишком выразительная мимика.

Прическа, которую она хотела сделать, не получилась. Почему-то это было так важно, что она должна была сообщить об этом матери. И сообщила. Но дальше ничего не произошло. Что касается меня, по крайней мере. Они поговорили, потом Наари сходила к себе за расческами, шпильками и косметикой. Вторая попытка тоже провалилась, но с чуть меньшим треском. Все пряди были разной длины и дерзко рассыпались. Наари даже ругательство прошептала. Затем принесла щипцы и завила мне локоны.

– Как думаешь, он угадает?

Я пожала плечами и повернулась так, чтобы ей было удобнее наносить макияж.

– Прости, – сразу же смутилась льдинка.

– Ничего. Это же магия. Для меня не имеет особого значения исход церемонии.

Вот теперь ее глаза расширились, увеличились и превратились в огромные ледяные омуты.

– То есть ты не возненавидишь его, если он тебя не узнает?!

– Нет, конечно.

Эмоции, которые вызывал во мне Эрихард Талайский, были далеки от любви, как Тенерра далека от жаркого Арнеара. По слухам, на них одновременно даже переход не настраивается. Вообще никогда. Но ненависть… Нет.

– Ты странная, – заключила двойняшка моего «жениха».

– Просто я из другого мира, – возразила, улыбнулась и тихо удивилась, как легко мне оказалось это сделать. – Почти в буквальном смысле.

Она рассмеялась в ответ.

И заговорщицким шепотом в самое ухо заметила, что тьеру Ильмару ждет большой сюрприз.

О, как она была права…

Макияж сиял снежной крошкой. Не настоящей, само собой. Я покрутилась перед зеркалом впервые в жизни, наверное. Созданный Наари образ делал меня непривычно холодной и в то же время более выразительной. Не думала, что подобное возможно.

Жаль, не получилось запомнить, как и что она делала. Результат мне понравился.

Дальше пришлось ждать. Церемония начиналась в определенное время, и до нее еще оставалось больше часа.

Ладони почему-то противно задрожали.

Да не боюсь я!

Ну что там может пойти не так?

Воображение пасовало. Максимум я поскользнусь, шлепнусь и опозорюсь. Но это я уж как-нибудь переживу.

Слишком внимательная для тенерки, Наари быстро заметила мое состояние и ободряюще взяла за руку. Паника усилилась. Нет, эта льдинка мне даже нравится, просто… нравилась бы еще больше, если бы сидела чуть дальше. А так пришлось аккуратно отбирать у нее свою руку, маскируя маневр тем, что мне срочно понадобилось пройтись по комнате.

– И что, никто не угадывает? – Вопрос тоже имел цель отвлечь лишнее внимание.

– Как правило, нет.

– Надо же.

Я присела на подлокотник кресла.