В глазах потемнело от страха.

– А теперь прекращай реветь. – Он погладил мою щеку… и его ладонь оказалась влажной. Я лишь сейчас осознала, что все это время из глаз катились слезы. – Я не безнадежен.

На самом деле я почти не сомневалась, что он выиграет. Но это ядовитое «почти» жгло изнутри.

Всхлипнула и утерла влагу со щек.

Кое-как привела в порядок макияж.

Прилетели. Пора выходить.

Эрихард держал меня за руку. Вспышки ослепляли.

Нет, я помнила, что мы все еще в Тенерре, а с нормами морали здесь большие проблемы. Но почему-то решила, что раз мы уже прошли квест «доберитесь до арены живыми», больше нам ничего не угрожает.

Наивность, граничащая с безумием.

Когда к нам подлетела круглая камера, я даже не вздрогнула. Камера и камера. Наглость, конечно, но в свой первый день в Тенерре я тоже немного нарушила правила ради удачных кадров.

Эрихард резко выбросил руку вперед и ударил глазастый кругляш кулаком.

Отбил.

Камера упала и… взорвалась.

Толпа журналистов отхлынула в сторону. Одному обожгло щеку.

По нервам ударил звук сирены.

Будто только что не произошло ничего из ряда вон выходящего, Эрихард ввел меня в здание.

– Ты цел? – спросила шепотом.

– Но оскорблен, – хмыкнул «жених». – Им следовало уже понять, что меня не так легко убить.

Я мысленно закатила глаза.

Он неисправим!

И… что он делает?!

Ладони на талии – даже сквозь слои ткани обжигающие. Эрихард повернул меня лицом к себе и поймал губы в бесстыдном поцелуе. Медленном, чувственном и чуть более долгом, чем все предыдущие. Я задохнулась. Растаяла, как снежинка, соприкоснувшаяся с теплом. А этот невозможный тип слегка укусил губу, зализал несуществующую ранку и, не пытаясь скрыть нежелания, оторвался от меня.

Возмущенный взгляд встретил шальной улыбкой.

– На удачу, – сообщил заговорщически. – Похоже, это становится нашей традицией.

Сердце слабо дрожало где-то в животе.

– Да чтоб ты… – прикусила язык и решила не играть с судьбой, – …победил и показал им всем!

Эрихард запрокинул голову и от души рассмеялся.

– Будет исполнено, моя снежность.

Пусть бы.

С остальным как-нибудь разберемся потом.

К трибунам он меня не проводил, надо было идти готовиться. Дорогу я запомнила сама, а охрану доверила оэни. Так и дошла. Ничего по пути не случилось. Уже подходя, опомнилась: тороплюсь, не скрывая, что опаздываю, и щеки наверняка раскраснелись, подозреваю и болезненный блеск в глазах. Впрочем, что уже терять, меня и так считают странненькой!

Свежим веянием, ах да.

Добралась.

Совершенно не грациозно рухнула на свое место.

Еще и пыхтела с минуту, восстанавливая дыхание.

Маги на арене суетились, колдуя над защитой. Никому не хотелось, чтобы Эрихард повторил свою выходку со смотра.

Небо, когда моя жизнь успела превратиться вот в это?!

Следующим наблюдением стало отсутствие арлорда Налана. На его месте пофигистично дрыхла Фели. Ладно, с моим появлением уже не дрыхла, а осуждающе взирала на меня. Будто мурчала: «Пр-р-редательница!». Но Налана нигде в пределах видимости не было. Холодок внутри уничтожил жаркий трепет, оставленный поцелуем.

– Прости, моя жизнь немного сошла с ума, – прошептала, поглаживая кошку. – Вот утрясется все, и буду чесать тебя хоть каждый вечер.

Поняла, что наобещала невыполнимое.

Вслух к тому же!

Вроде никогда не страдала излишней болтливостью, а тут как прорвало!

Кошка презрительно отвернулась, всем своим пушистым видом показывая, что доверять словам не спешит. Вот дойдет до дела, тогда посмотрим.

Справедливо.

Но недоволен мной был и кое-кто еще.

Тьера Ильмара.

Такое чувство, что это навсегда.

– Где тебя носило?! – зашипела она, что выглядело тем более странно в комплекте с неподвижным, будто замороженным лицом. – Я все утро пыталась тебе дозвониться! Ты что, намеренно бегаешь от меня?!

Можно подумать, у меня нет причин.

– Я была с Эрихардом. Не помню, где оставила телефон.

Вру. Помню. Он выкинул и свой, и мой, когда летели к Горку.

– Ладно. – Ответ матери «жениха» не понравился, но что она могла сделать? – А с видом твоим что? Это какой-то кошмар! Почему на тебе черное платье?! И… такое странное.

– Эрихарду понравилось. – Я решила пользоваться положением, пока есть такая возможность. – Еще я почти без макияжа. Не люблю краситься. Мы решили делать ставку на естественность.

Теперь она меня окончательно не переносит и наверняка скорбит о потере такой подходящей Белеанны.

И сказала бы, что я в их семье явление временное и скоро будет возможность ее вернуть, но не хочется доставлять отмороженной мегере удовольствие.

– Наглая девчонка веревки вьет из моего сына, – процедила себе под нос мать «жениха».

Что-о?!

Даже не думала!