— Так всё-таки воин? — почесал он затылок, и колпак забавно съехал ему на лоб. Я отрицательно помотал головой, а он очень удивился и уточнил, вернув головной убор на место, — Ты же алхимик, а такой мелочи сам сделать не можешь?

 

— Могу, но хреново, — не стал врать я, — Я больше по ядам, пороху и оружию, — старик снова очень удивился, — Да и в дороге уже неделю, так что не до «сам».

 

— Хм, — старый травник кивнул мне на скамейку, а сам пошёл к шкафчикам, — А что случилось? На вас напали? Открытая рана? — я на мгновение задумался, стоит ли ему всё рассказывать, — Зная, я смогу дать правильное и сильное средство, — объяснил он и я решился.

 

Не понимая почему, я вдруг рассказал ему всё, не только про роды, но и про падение Ру и её ушиб на спине. Старик кивал в такт моим словам, а потом вдруг замер и нахмурился.

 

— Это она тебя послала? — я кивнул, — А она в травах понимает? — я снова кивнул, тоже начиная хмуриться, — Она что-нибудь ела после родов?

 

Я хотел снова кивнуть, но остановился, потому что не знал. Я почти всю дорогу проспал, а спросить её об этом не додумался.

 

— Пила точно, — сказал я, а старик нахмурился ещё сильнее.

 

— Много? — поинтересовался он, и я снова кивнул, — А кожа бледная? Сонливость?

 

Я снова медленно кивнул, а сердце очень нехорошо дернулось, и я резко вскочил, тревожно сжимая кулаки.

 

— Что с ней?!

 

— Не могу сказать точно, — старик достал сумку и быстро побросал в неё какие-то бутылочки, иглы, трубки и «грушу», — но очень похоже на значительную потерю крови. Так что нам лучше поспешить.

 

Я кивнул и пошёл за ним, отметив, что старик даже переодеваться не стал. Неужели всё так плохо?

 

— У вас дети есть? — вдруг спросил он.

 

— Да, сын, — всё же не стал я врать, хоть и не понимал к чему он вдруг.

 

— Сколько ему? — снова задал он странный вопрос.

 

— Десять.

 

— Хорошо, хорошо, — закивал алхимик, — У детей чаще с матерями одинаковая кровь, так что может и получиться.

 

Он бормотал что-то там ещё, но уточнять я побоялся. Внутри и так уже вовсю хозяйничал тот страх, из прошлой жизни, и я уже тут на себе почувствовал, насколько он отвратителен.

 

Я даже не заметил, как мы вернулись к таверне, как мы поднялись по лестнице. Я открыл дверь и, опережая старика, сам подошёл к кровати. Тронул Ру за плечо, но она не пошевелилась.

 

— Отойди, — грубо оттолкнул он меня и отдёрнул одеяло. Ру была белая как мел и очень тихая. Мне даже показалось, что она не дышит. Я протянул руку к её шее, но в этот раз меня опередил старик, положив два пальца на сонную артерию и, повернув голову, посмотрел на меня. Грустно, с сочувствием….

 

— Нет, — замотал я головой и уже сам грубо его отпихнул. Я осторожно дотронулся до неё, — да холоднее, чем обычно, но ещё тёплая. Проверил пульс и не нашёл, — Нет. Нет!! — заорал я, и вместе со мной заорала проснувшаяся Фиби.

 

— Бедная малышка, — вздохнул алхимик, поворачиваясь к двери. Ну да, его помощь уже была не нужна. Вот только я сдвинуться с места не мог. Я словно снова превратился в камень. Я смотрел на Ру и никак не мог принять, что я её потерял. Снова. Ужас, который я видел в воспоминаниях, вдруг стал моим личным.

 

— Ру, — я снова потряс её за плечо, слишком сильно, так что её рука дёрнулась и безвольно повисла с краю кровати, а лицо, такое родное и совершенно белое, повернулось ко мне, — Ру…, — я взял его в руки и рухнул перед ней на колени.

 

Фиби орала, но я её словно не слышал. В дверь вбежали охранники и Джил. Оценив происходящее, старший тут же схватил корзинку и парня, и потащил обратно.

 

— Отпусти! — закричал Джил, вырывая свою руку, — Что там?! Мама!!

 

— Идём, — снова поймал его старший, но парень его пнул и снова вывернулся, оббежав взрослых, он подошел ко мне, посмотрел на кровать и шумно сглотнул.

 

— Мама? Мама!! — отчаянно позвал он, а потом перевёл взгляд на меня, — Верни её? Ты же всё можешь….

 

Если бы. Я даже повернуть в его сторону голову не мог, даже отвести взгляд, даже говорить…. Внутри снова стало пусто, и нечем было это уже заполнить.

 

— Верни! — толкнул меня в плечо Джил, но я даже не пошевелился.

 

— Идём, говорю, — старший охранник схватил пацана в охапку и, не обращая внимания на его крики, потащил вниз, а я почувствовал, как по моей щеке прокатилась первая слеза, словно прожигая её до кости.

 

И ведь даже списать не на кого. Теней тут нет. Я сделал всё что мог…. Или нет? Или это я виноват, что потащил её в этот чёртов Броск? Если бы мы остались, Ру была бы жива?

 

Я с трудом продавил внутрь застрявший комок, и почувствовал, как и по второй щеке потекла слеза. Такая же горькая, как и её подруга.