— Господин Григорий, а вы случайно не в курсе, о ком третьем, говорил господин Михаил? — Почти шепотом на ушко, неожиданно промурлыкала графиня, от чего Гриша, немного даже вздрогнул.

— Ни имею не малейшего понятия госпожа Лайла, — как ни в чём не бывало, ответил Григорий, а затем, осушив свою кружку пива и встав, произнёс, — прошу прощения, но я спать. Всем спокойно ночи. — После этих слов он, не оглядываясь, направился к лестнице на второй этаж. А Нарли, которая до этого мерно наслаждалась ужином, подскочив, помчалась за ним.

— А в каких они отношениях? — С интересом спросила Лайла, когда Гриша и Нарли уже покинули харчевню.

— Да кто же их разберёт? — Довольно произнесла Габриэлла, добавив после этого, — но в нашем королевстве у мужчины вполне может быть несколько наложниц.

— Фи! С кем-то делить своего мужчину, это точно не для меня, — немного самодовольно и напыщенно, произнесла Лайла. Про себя отметив, что нужно будет как-нибудь подвинуть Нарли, дабы не мешалась под ногами.

— С твоими вкусами и подходами тебе нужно будет найти какого-нибудь смазливого барончика, чтобы сидел и не вякал лишний раз, — весело и немного хитро глядя на Лайлу, ответила ей Габриэлла. На что та, подумала:

— Как-то госпожа подозрительно говорит, неужели она тоже положила глаз на Григория? Но ведь он действительно, лишь смазливый барончик…. Хотя, может быть это я чего-то не знаю? — Вслух она ничего не произнесла, лишь улыбнувшись в ответ.

В тоже время Михаил, характерно покачав головой, подумал, — что на Земле, что здесь, один фиг, всех баб как магнит к себе притягивает! И как это ему удаётся? — Но взглянув на сидевшую рядом Елену, он откинул эти бессмысленные мысли, в глубине своей души осознавая, что у него и так всё хорошо.

* * *

Следующий день прошёл уже куда менее сумбурно и более слажено. А единственным его недостатком была плохая погода, которая стала куда хуже и даже Гришину тренировку немного подпортила. Всё же не очень удобно медитировать, когда холодный ветер задувает тебе в лицо мелкую, снежную крупу. Но с другой стороны сам парень, воспринял подобную тренировку более эффективной, так как когда он начал отрабатывать движения с мечом, она заставила его уделять больше внимания балансу тела и координации движений. Всё же выпавший за ночь снег, в совокупности с тем, который всё ещё неусыпно продолжал идти, значительно изменил привычные условия для тренировки.

Последующая значительная часть дня также была не особо приятной. Ближе к обеду, когда отряд уже полным ходом шёл по тракту, погода лишь ухудшилась. Неприятный северо-западный ветер непрерывно дул практически всё время, задувая в лицо всё тот же противный, мелкий снег. Погружённый в зиму лес, который был по левую руку от путников, хоть и начал обрастать белым снегом, но в столь унылую погоду, когда небо было затянуто, а тучи черны как тьма, выглядел весьма печально, а чёрные костяки деревьев, навивали лишь дурную атмосферу всему отряду.

Но всё изменилось, когда группа во второй половине дня добралась до посёлка Габуши. Безусловно, данное селение не отличалось от множества других, подобных ему. Как и большинство придорожных посёлков центрального тракта, выросших вокруг постоялого двора, его населяли люди невысокого достатка. По улице, ведущей к постоялому двору, можно было увидеть закутавшуюся в какие-то рваные обноски детвору, которая с приоткрытыми ртами глазела на въехавший отряд. Несколько женщин, шествующих с коромыслами к ближайшему колодцу. А также зачуханного мужичка, во взгляде которого жизни было меньше чем в глазах у Широ, тот тихо притулившись возле покошенной воротины с опаской поглядывал на вновь приехавших. И весь этот люд на фоне, кривеньких, косеньких срубов, с полузавалившимися заборами, сделанными из того, что было под рукой, не вызывал особой радости и счастья.

Но, не смотря на всю унылость картины, Григорию и его спутникам было отрадно въехать в него. Ведь впереди их ждал тёплый и достаточно вкусный обед, а также, хоть и плохенькие, но вполне вменяемые комнаты для постоя. Всё это не могло не радовать утомленных дорогой путников. И хоть радость эта теплилась лишь в глубине их сердец и пока не смела выбираться наружу, но она имела место быть.

Обед, который группа заказала сразу по приезду, прошёл в относительной тишине. Большая часть отряда предпочла молча поесть и отправиться по своим комнатам отдыхать. В данном случае Гриша не был исключением, за одним только «но», придя в свою комнату, он весь остаток дня посвятил изучению афнийского. В этом направлении у него уже был серьёзный прогресс, и он надеялся до приезда в Зорган значительно повысить познания в этом языке.