Однако он не мог отказаться от своего положения Великого герцога, не говоря уже о Великом герцогстве Ормонде — это была его семья. До сих пор, он даже не думал произносить слова "престолонаследник" или "императорский трон". Ему не хотелось пачкать руки, для того чтобы выжить. Виттор предпочел бы достойно умереть. Были бы его родители счастливы, если бы он взошел на трон, окрасив свои руки кровью мести? Он так не думал. Более того, он был хорошим и справедливым человеком, за что народ Великого герцогства всегда хвалил его. Мысли или желание мести были ему не свойственны.

Однако Рейлин хотела, чтобы он стал императором не ради своего выживания или мести, а ради благополучия людей Империи. Виттор был шокирован.

До сих пор он считал Великое герцогство Ормонд своей единственной обязанностью. Он много работал, чтобы защитить свой дом и своих драгоценных людей. Но может ли он закрыть глаза на саму Империю? Конечно нет. Он был щитом империи. У него не было ни капли лояльности к императорской семье, но он всегда думал о защите людей империи. Виттор не мог ни с кем разделить эту озабоченность.

Его помощники были готовы отдать за него свои жизни. Если бы Виттор сказал, что будет участвовать в борьбе за престолонаследие, все поддержали бы его и начали действовать. Он хотел снова поговорить с Рейлин. У него было чувство, что она сможет указать ему правильное направлении, даже среди тумана.

За всю ночь он так и не сомкнул глаз. Когда взошло солнце, он понял, что его разум указывает в одном направлении.

— Вы плохо спали этой ночью? — спросил Альфи, дворецкий великого герцога Ормонда. Прибыв в казармы сегодня утром он обнаружил, что Виттор уже встал и брился. Его лицо было изможденным, а под глазами были темные круги. Альфи последовал за герцогом в гущу военных событий, чтобы служить ему. Но Виттор не нуждался в его заботе. Напротив, беспокоиться о том, не случилось бы ничего плохого со старым дворецким, намного утомительнее. Но он не мог просто сказать ему, чтобы он оставался и отдыхал в уютной усадьбе, потому что он знал, что после трагической потери своих предыдущих хозяев, Альфи боялся и беспокоился, что он может потерять и его таким же образом.

— Я немного ворочался в постели.

Альфи не спросил почему. Он не мог вмешиваться в его дела. Единственное, что он мог сделать для своего хозяина, это проявить о нем заботу любым возможным способом.

— Пожалуйста, лорд Виттор, присаживайтесь.

— Хорошо.

Виттор тихо сел в кресло. Альфи схватил подушку и положил ему под голову, чтобы он мог удобно лечь. Затем он накрыл лицо теплым полотенцем.

— Думаю, так я засну, — сказал герцог и потёр глаза.

— Хотите немного вздремнуть? Пожалуйста.

— Нет, у меня нет времени на сон. Сегодня я иду в Императорский дворец.

После того, как Виттор сказал это, Альфи осмотрелся в поисках мантии вместо военной формы. Переодевшись, Великий герцог Ормонд направился в столицу с двумя сопровождающими.

***

Виттор прибыл в Императорский дворец около десяти утра. Император обычно проводил утро, посещая небольшие аудиенции и принимая личных гостей. Виттор выбрал это время, потому что не хотел с ним обедать. Когда он прибыл, графиня Шарлиз Селби уже была у императора со своими двумя дочерьми.

Графиня Селби последовала совету Рейлин. Сейчас ей было 38, а её старшей дочери в этом году исполнилось 15. Графиня Селби была в том возрасте, когда её нельзя было считать красивой или обаятельной, поэтому ей не было смысла вести себя высокомерно. Если она хотела завоевать любовь своего отца, Императора, она должна была знать, как распознать его настроение и порадовать его.

Император был не из тех, кто заботится о своих детях, да и в этом ему не было нужды. Он делал это только тогда, когда хотел. В результате графиня Селби вступила в фазу бунтарства. А после рождения Люциуса они стали гораздо меньше проводить времени вместе, как отец и дочь. Но это не значило, что он внезапно возненавидел дочь, которую так любил. Он просто отложил её в сторону, потому что каждая встреча с дочерью в конечном итоге ухудшала его настроение.

Графиня Селби нанесла императору неожиданный визит, чтобы снова войти в его сердце. Конечно, император не знал о её истинных намерениях. Он подумал, что, возможно, она чувствовала себя виноватой за то, что вчера нарушила его спокойствие, и таким образом пыталась добиться от него прощения.