— Знаешь, когда ты позвонила, я был в одном нижнем белье, — шепчу ей на ухо и игриво улыбаюсь. Дразнить кошку одно из моих любимых занятий. Кира тут же морщится и немного краснеет, видимо представляя мой накаченный торс. — Может, мне стоило пойти в таком виде?

— Ты врёшь! Ты был в домашней одежде.

— Ну я же сегодня весь день был один, так что кто знает… — официант приносит бокалы, и расставляет всем присутствующим. — Естественно, когда ты дома я полностью одет. Или ты хочешь по возвращении домой наткнуться на меня обнаженного?

— Заткнись! — шипит Новицкая и прикрывает уши. Потом мотает головой, выбрасывая образы из своих фантазий. — Не говори такое!

Начинаем полушепотом пререкаться друг с другом, как вдруг нас прерывают коллеги напротив:

— Хватит вам! — мы отрываемся друг от друга и смотрим на источник шума. Пара напротив посмеивается в нашу сторону. — Вы и так каждый день видитесь дома, а теперь и здесь шепчитесь?

— Да нет же… — Кира пытается оправдаться, но ее уже никто не слушает.

Все начинают праздновать. Я не сразу сообразил, что именно. Как выяснилось, Кира прошла испытательный срок и должна выйти на должность уже с полным окладом. Тосты с поздравлением сыпаться один за другим, не успеваю отказываться, как мой бокал тут же наполняется. На голодный желудок меня быстро пробирает. Смотрю на Киру — ее щеки красные и это очень плохой признак. События мутнеют, и я понимаю, что нам пора уже давно возвращаться домой. Вытаскиваю Киру за руку из-за стола, видимо, мне придется тащить ее тельце до дома.

Пошатываясь, вдвоем вываливаемся на свежий воздух, и меня кроет еще сильнее. Кира веселая прощается с коллегами, а одной рукой придерживает меня, за что мой не совсем трезвый мозг зачем-то благодарит эту кошку.

— Никак не могу дозвониться до водителя, — заплетающимся голосом бормочет Кира и прислоняет меня к стенке. Отходит на пару шагов и начинает спорить с водителем, куда ему лучше подъехать.

Чувствую, что еще немного и сползу по этой проклятой кривой стене, как вдруг Михаил касается меня, пытаясь поймать. Сразу же прихожу в себя от такой дерзости.

— Давайте я вам помогу, — слышу голос этого мерзкого типа.

Отдергиваю свою руку и выпрямляюсь из последних сил.

— Не прикасайся, — рычу на него. — Единственный кто может меня касаться это моя жена. И к ней это относится также, — подхожу вплотную к сопернику. — Вы хороший человек, но вам не следует быть настолько любезным с замужней девушкой! — он в ужасе отступает, но я приближаюсь и шепчу ему на ухо: — Например, греть для нее место. Это довольно вульгарно!

Толкаю его легонько в грудь. Хотел было продолжить разговор, но тут подлетает Кира и утаскивает меня в сторону подъехавшей машины. Я, довольный своими угрозами, сажусь в такси. Кира смеется и рассказывает все события, которые только может вспомнить. Устало прикрываю глаза с мыслями, что мне ее еще и до подъезда тащить придется, если она отрубится. Но я же мужчина, я сильный, справлюсь. Под монотонные покачивания автомобиля проваливаюсь в мутный сон.

Вадим с виду такой накаченный, каждый день на свои тренировки бегает, а на деле оказался слабоват. Развезло его так, что даже удары по щекам не помогли привести в чувство.

Таксист по доброте душевной помог мне достать Вадима из машины и любезно закинул на мою слабую женскую спину.

— Ну и зачем было столько пить? — ворчу я, медленно ковыляя до дома со своей ношей. — Это же яд, губительный яд, разъедающий тебя изнутри, но нет же, ты решил, что можно… Сначала надо научиться себя контролировать. А теперь я должна расхлебывать последствия.

Вадим что-то бурчит в ответ, кажется, он даже не просыпается. Спину ломит, ноги подкашиваются, но я всё же из последних сил затаскиваю бесчувственное тело Вадима в дом и скидываю на диван. Потираю свое онемевшее плечо.

— Скажи спасибо, что не на пол тебя бросила, — говорю мирно спящему Вадиму и ухожу в ванную.

Надо было просто бросить его на улице и плевать, чтобы он там говорил. Возмущался бы с утра, но так и я в няньки не нанималась. Этого точно нет в нашем контракте.

Стою под приятным, теплым душем и окончательно прихожу в себя. В голове мелькают воспоминания о том, что Вадим постоянно жалуется на боли в спине, если уснет в неудобном месте.

Так и слышу его жалобный голос в голове: «Ох, бедный я, несчастный. Помираю… Кира, милая помоги мне, спаси меня!».

От таких фантазий становится немного веселее. Но потом перед глазами начинает мелькает несчастное лицо Вадима и то как он хватается за свою больную спину.

Пытаюсь отогнать эти образы, но мысли так и возвращаются к Филеву. Я уже представляю, как он с утра просыпается весь разбитый и измученный. Потом еще ворчать будет минимум полдня. И тут возникает резонный вопрос: а оно мне надо?