А мне даже ответить нечего, вместо ее лица я постоянно вижу огромные голубые глаза Новицкой. И этот вздох Киры постоянный, как будто она удивляется. И аромат ее тела напоминающий ваниль… Но та девушка, что лежит со мной сейчас в кровати пахнет лишь алкоголем и сигаретами. Вскакиваю с кровати, хватаю свою одежду и выбегаю из этого злачного заведения.

— Да будь ты проклята, чертова кошка! — кричу напоследок, и под удивленные взгляды хлопаю входной дверью.

Вдыхаю прохладный освежающий воздух ночной улицы.

Кирилл пытается меня догнать. Расспрашивает, что случилось.

— Если не понравилась девчонка, только скажи… — обеспокоенно говорит он.

Сажусь в свою машину, не обращая внимания на лепет Кирилла.

— Как раз наоборот, — злобно выдыхаю я и завожу мотор.

Понравилась, только не та.

С визгом стартую в сторону дома и вижу, как Кирилл машет руками мне вслед. Он растерян, и его можно понять. Такое поведение для меня не свойственно. И во всём виновата Новицкая Кира.

Как же она меня бесит!

Вжимаю педаль в газ и мчусь в темноту.

«Задержусь» — Вадим кидает мне очередное короткое сообщение.

Ну и отлично, квартира снова в моем полном распоряжении. После той неловкой ситуации с моей обнаженной грудью Филёв стал постоянно задерживаться на работе. Еще и командировки сыпались на него без остановки. Сначала мне это нравилось — полная свобода действий, но в такой огромной квартире проводить вечера в одиночестве становится утомительно. Хорошо хоть его семейка не даёт мне заскучать надолго.

Свободное время стараюсь проводить с его бабушкой. Мы сильно сдружились. Она самый милый человек на свете из всех, кого я знаю. Но на этот раз меня приглашает на шоппинг мама Вадима. Она заезжает за мной на машине с личным водителем.

Неуютно до безумия просто. Но я ведь подписала контракт и один из пунктов гласит, чтобы я была хорошей невесткой. Собираю всю силу, которая у меня внутри есть, и настраиваюсь отлично провести день, несмотря ни на что.

С Евой Романовной мы буквально из разных миров. Она утонченная, стройная, высокая. Вся ее одежда сплошь от дорогих брендов. Даже по утрам, когда я к ним забегаю на завтраки, Ева Романовна встречает меня при полном наряде. Всегда платье, всегда с идеальным макияжем и прической. А я же…

Я это просто я. Обычная из многих. Штаны, хвост и тушь — вот и весь мой внешний вид. Поэтому, когда я нахожусь рядом с мамой Вадима чувствую себя неловко. А учитывая, что прошлая моя свекровь в открытую надо мной издевалась, то к волнению еще и страхи добавляются.

Спустя несколько часов мучительных походов по магазинам мы, наконец, садимся в машину. Ноги гудят, спину ломит и шея готова отвалится вместе с головой. Ева Романовна смотрит в окно и первой нарушает тишину:

— Вадим все также много работает допоздна?

— Да, похоже, у него много работы, — грустно вздыхаю, вспомнив, что мне снова придется остаться в большой квартире в одиночестве.

Она начинает рыться в своей сумке и протягивает мне чистый конверт.

— Возьми, — протягивает ближе, буквально всовывая в мои руки.

— Что это? — удивляюсь неожиданному подарку и настороженно раскрываю бумажку, чтобы заглянуть в содержимое.

— Становится жарче. Вам с Вадимом надо съездить отдохнуть на выходные куда-нибудь, все-таки вы у нас молодожены… — бормочет Ева Романовна.

Внутри конверта лежит нехилая такая пачечка красненьких купюр. Даже страшно представить всю сумму. Протягиваю конверт обратно. Как я могу взять такое… Но Ева Романовна уверенно сжимает мои руки с конвертом и наклоняется чуть ближе.

— Когда взрослый человек дает тебе подобное, — говорит спокойно и уверенно. — Ты должна просто поблагодарить и взять. А теперь убери это.

Неловкость буквально заполоняет всё пространство машины, а нам еще ехать и ехать, да еще и эти пробки на дорогах. Руки от волнения вспотели. Незаметно вытираю их об себя.

— Спасибо за то, что вы делаете для нас с Вадимом, — с радостью произношу, но внутри меня все съёживается и колотится.

— Для матери естественно думать о своем ребенке… — с грустью вздыхает Ева Романовна, и все также продолжает смотреть в окно. — Я просто не могу это выразить из-за стыда. Вадим не рассказывал, что я очень обидела его?

Мотаю головой, не смея соврать в открытую. Мне и так многое известно, о том как он жил до всего этого. Вижу, как ей тяжело говорить, но по непонятным мне причинам Ева Романовна продолжает, хотя все также не смотрит мне в глаза.

— Я была очень молодой, когда стала матерью-одиночкой. Подверглась домашнему насилию… И понимала, что не могу так жить. Поэтому мне нужно было хоть что-то сделать, я должна была быть сильной. Я сбежала как трусиха, оставила Вадима одного совсем маленьким.

Голос Евы Романовны немного дрогнул. Мне даже представить страшно, что она тогда пережила, что Вадим тогда пережил. Я росла в семье полной любви, хоть и не всегда мы понимаем друг друга. Но они…