Дэвов же двух стихий не существовало и существовать не могли.

Вообще.

В принципе.

Такова уж их природа. Вот неприятель и растерялся…

Давление, разумеется, их упало почти до нуля. Им резко стало не до него. Илья же, вернув себе вновь истинный облик, полетел к зиккурату…

Довольно скоро это сооружение приблизилось настолько, что стали видны обнаженные тела мучеников. Тех, кого бросили сюда, принося в жертву одному из аспектов Хаоса.

На самом первом ярусе не было никого.

А вот чуть выше лежали почти что-то полностью уничтоженные сущности. Которые представляли собой сущий кошмар из переплетения вспухших, гниющих тел и таких же душ, в которых копошились паразиты. Как телесные, так и духовные.

Выглядело омерзительно.

Кошмарно.

Одного взгляда на эти, все еще живые останки, хватало, чтобы прийти в отчаяние.

Выше, с каждым ярусом, степень распада уменьшалась, вплоть до совершенно целых жертв на самом верху — у храма. Откуда, шаг за шагом, прогрессировал тлен души и тела.

Противоестественный.

Неправильный.

Вон — вяло шевелился какой-то дэв, невидяще глядя перед собой пустыми глазницами. Его череп был частично обнажен до кости. И в этом месте прогрызен какими-то червями, отчетливо проступающих наружу своими хвостиками.

И так — во всем.

Любое живое существо давно бы умерло. Но… не тут.

Одно хорошо — Илье на все это было плевать. Находясь в своего рода трансе, он сейчас являлся воплощением бешенства… каким-то натуральным стихийным бедствием, которое могло замечать и констатировать что-то, но не осмысливать и тем более не рефлексировать.

Из-за чего весь этот кошмар на него никак не влиял.

Вообще.

Ну, разве что, подпитывал эмоции, которыми он сейчас просто горел. Как свои собственные, так и Нефтис, также находящуюся в трансе. Из-за его их личности, отступив на второй план, никак не вмешивались в процесс…

Подлетев на самую вершину зиккурата, он приземлился и невольно заглянул в храм. Ибо остановился аккуратно напротив входа. Хотя… быть может, эта постройка сама повернулась в его сторону. Такие мысли где-то на краю сознания у него проносились.

Там вольготно располагалась статуя здоровенного, бесформенного гуманоида. Покрытого язвами и изъеденного червями. Множество ртов и глаз в самых неожиданных местах. Щупальца. Рога. Руки. Казалось, что какой-то безумный скульптор попытался воплотить в камне свои до крайности противоестественные фантазии.

В его ушах зазвучал шепот:

«Люди живут и умирают. А ради чего? Чтобы другие стояли на их могилах? Где в этом награда?»

Илья потряс головой, стараясь отогнать это наваждение. Меж тем голос продолжил шептать:

' Моя награда — надежда.

Жизнь ведет к смерти и разложению. Невозможно уйти от обветшания. И тем не менее смертные пытаются. Борьба против распада подталкивает их к действию, мотивирует к достижению величия и дает надежду на то, что вперед их ждут лучшие времена и бесконечные возможности…

Я тот, кто несет свет во тьму.

Я тот, кто дает смертным силы сопротивляться.

Я тот, кто как заботливый дедушка обнимает и вдохновляет своих последователей использовать распад и разложение как источник силы и воодушевления…

Чтобы получить мое благословение нужно хотеть жить и делать что угодно, ради выживания. Драться и бороться. Отчаянно. Любой ценой. Идя на все.

Оглянись.

Разве не так ты жил?'

Голос в голове замолчал.

Илья же продолжал стоять перед этой статуей, оставаясь в трансе. Ярость Нефтис не позволила ему услышать сказанное.

Поэтому, выждав пару мгновений, он ударом крыла разбил статую. Разлетевшуюся тысячами осколков. Услышав вновь тот самый голос — быстро удаляющийся, хохочущий как безумный. Хотя, почему — как?

Он вышел на крыльцо храма.

Тени Хаоса улетали. Было видно, как они стремительно покидали это место. И даже сам песок возле храма светлел.

Вместе с тем стало отходить магическое удушье.

А там — на ступенях начали умирать дэвы. Которые давно бы отошли, если бы не воля этого кошмарного божества. Илья отчетливо слышал их смерти.

На время этот храм прекратил действие.

Но мужчина был уверен — вряд ли надолго. Та же Коллегия почти наверняка станет ратовать за его возрождения, ибо этот чудовищная сущность распада и разложения, очевидно, их чем-то привлекала.

Илья вышел на вершину зиккурата.

Ему хотелось усилием воли расколоть его. Но присутствие аспекта Хаоса отступило, извращающего все вокруг. В том числе и природу магии. Сближая ее с чем-то творящимся в Сером мире. А потому того могущества, которое переполняло Илью после подключения Нефтис, больше не было.

Он, как и она — остыли.