Я постарался убедительно посмотреть в нежное лицо. Думать о том, что Анфиса (вот такая домашняя и открытая, как сейчас) окажется одна в баре, где любой придурок сможет запросто ее обидеть — с некоторого времени стало невмоготу. Да и тренировку я действительно пропустить не мог, хотя и был намерен сократить до минимума. Лука уже оставался в моем доме один, но если рядом с ним будет Чиж, мне будет спокойнее. Сейчас я, пожалуй, мог доверить брата только ей.

— Я знаю, что прошу слишком многого. Анфиса, пожалуйста. Деньги для вас с Лукой я оставлю, не переживай.

Черт, эгоистично прозвучало, сам понял, но девчонка охнула.

— О! К-конечно. Я побуду с ним, если нужно. Не сомневайся, Артем.

— Спасибо, Чиж.

Теперь я чувствовал себя спокойнее. Гораздо спокойнее. Дальше мое время принадлежало Луке.

Мы пили чай молча, не чувствуя нужды говорить. Я бы просидел так до позднего утра, поглядывая на тонкие запястья и пальцы Чижика, успокаиваясь от ее близости. Думая о матери и об отце. О брате. О том, какой стала наша жизнь. Вспоминая прошлую ночь. Но девчонке необходимо было спешить в университет, и она встала. Кивнула в ответ на мои слова: «Я сам уберу, Чиж, не беспокойся». Направилась было к двери, но вдруг остановилась. Вернулась, замерев у моего плеча.

— Все будет хорошо, Артем! — вдруг, наклонившись, порывисто меня обняла — крепко, так, чтобы я смог почувствовать ее объятия. — С тобой и с Лукой! С вашей мамой! Я чувствую! — неожиданно призналась и, смутившись своего порыва, отступила, пока я силился произнести хоть слово онемевшим горлом. Руки взлетели, но замерли, ощутив пустоту. — Извини. Это я так, захотелось вдруг.

Чиж

Мне действительно захотелось обнять Сокола, вот так же крепко, как Луку. Ужасная ситуация, неприглядная изнанка чужих судеб, скрытая от любопытных глаз. Стать свидетелем ее обнажения оказалось непросто, что уж говорить о тех, для кого эта изнанка являлась частью жизни. И пусть Артем был старше и казался гораздо сильнее своего младшего брата, по его хмурому лицу я смогла догадаться, какую сложную ночь он пережил. И сколько еще ночей до этого, долгих и одиноких, уже позабытых, когда мать находилась от него далеко. Даже в скупых словах о ней читались обида и сожаление о том, чего не было, но что могло бы быть. Я уже молчу о горьком признании Луки.

Я выскочила из автобуса на остановке «Университет» и на бегу достала из кармана телефон. Зная, что мама с близняшками сейчас наверняка находится на пути в детский сад, позвонила папе.

— Да, Фанечка? Привет, — папа ответил на звонок сразу же, пыхтя в трубку. Все ясно, я улыбнулась: как все нормальные люди старший Чижик спешит на работу. — Доброе утро, дочка! Срочное что-то? — спросил с легким беспокойством. — Ты говори быстрее, я тут в школу опаздываю! Сегодня полночи проверял контрольные и еще предстоит провести четыре. Ты бы видела, Фань, что мне тут седьмой класс написал — умники! Не знаю плакать или смеяться. Оказывается, корейцы теперь живут в Южной Америке, Атлантический океан вдруг стал Атлетическим, а столица государства Панамы у нас Панамка, как тебе?

— Вот насчет последнего — очень даже логично, пап.

— Пятнадцать неверных ответов! Пятнадцать, Фань! А я теперь гадай, кто тот умник, который первым сообразил написать подобную чушь и дал всему классу списать.

Я засмеялась, вспомнив еще много подобных казусов, которые отец любил вспоминать из своей школьной жизни.

— Смешно, — призналась.

— Грустно! — уверенно возразил мне учитель географии. — Я еще не отошел от девятого класса, когда узнал от учеников, что международное разделение труда — это разделение труда между мужской и женской частью человечества! Каково? А тут уже новый сюрприз! Я же не просто так стою у доски с указкой. Не понимаю, откуда они вообще берутся такие сообразительные? Ай, ладно, — я догадалась, что Федор Чижик на ходу махнул кожаным портфелем. — Ты, Фань, зачем звонила-то? Что хотела? — навострил ухо. — Как там дела у Артема? Выздоровел?

Я кивнула, но сообразив, что отец не может меня видеть, поспешила ему ответить, уже подбегая к крыльцу учебного корпуса.

— Да, ему гораздо лучше, пап! Просто хотела тебя услышать и сказать, что я вас с мамой очень-очень люблю! Что вы у нас Робиком и девчонками самые лучшие!

— Так, — папа напрягся. Даже пыхтеть перестал. Кажется, остановился. — Анфиса… — начал серьезно, вскинув портфель с оттопыренным пальцем, но его взгляд упал на часы, и он, чертыхнувшись, вновь поспешил к школе, как великовозрастный ученик.

Мне не нужно было находиться рядом, чтобы увидеть со стороны всю картину — дорога к школе, ученики и важный как гусь папа. Забег на дистанцию, кто первым пересечет финишную прямую. Мы столько лет провожали друг друга на уроки, что я легко могла угадать каждый его шаг.

— Фаня, после занятий обязательно перезвони мне или маме, слышишь! — услышала родительское наставление и пообещала:

— Хорошо, пап!