Но разве устоишь спокойно, когда тобой так откровенно наслаждаются? И пальцы сами вплетаются в русые волосы, гладят затылок, шею, а губы находят губы и отвечают. Забывшись, целуют до исступления.

— О Господи, Артем, мы же практически в университете! — попробовала отдышаться, но где там!

Сокольский засмеявшись, прижал меня к себе.

— Мой трусливый Чиж, — просто сказал. — Прости, что заставил тебя переживать. Что не сразу нашел слова, не успокоил. Мне понадобилось время, чтобы понять, как много ты для меня значишь. Я о многом подумал и должен сказать — ты была права. Мало хотеть друг друга. Надо чувствовать, жить человеком. Засыпать и просыпаться, прорасти в нем. Считать его своим.

Теплые руки вновь погладили волосы.

— Поверь мне, я чувствовал. Уже давно понял, что ты необыкновенная для меня, только не сразу смог дать название своему чувству. Для этого мне сначала пришлось остаться одному…

— Фаня! — знакомый голос негромко окликнул позади, и я оглянулась.

На аллейке стояла темноволосая девушка, комкая в руках ручки сумки, и смотрела на нас потухшим взглядом.

— Ульяна? — я повернулась, чувствуя неловкость — такими яркими были мои собственные ощущения, и замершими, почти неживыми, карие глаза.

— Фаня, я все слышала — ваш с Мартыновым разговор, — сказала Ульянка, — и знаю, о чем он тебе говорил по телефону. Оказывается, ревность может заставить нас делать ужасные поступки, и я не стала исключением — самой противно, — неожиданно призналась. — Можешь мне не верить, но я рада, что Артем помешал ему еще больше тебя обидеть. Я очень просила Лешку успеть, но не успела объяснить, в чем дело. Некрасиво получилось и, пожалуй, смешно, — девушка невесело усмехнулась. — Зато Мальвин получил по заслугам.

— Уля…

— Он мне сказал, что если бы не брат, мы бы уже встречались, и плел о том, какая я милая и понятливая. Что все дело в Лешке и в мужском кодексе дружбы, и я поверила. Такая дура! Фаня, извини, если сможешь. Мальвин и правда редкий козел.

Я дернулась было подойти, но Ульянка качнула головой.

— Не надо, Чижик, не сейчас. Иначе я разревусь, и Артему придется меня от тебя отрывать. А я не хочу вам мешать.

Она развернулась и пошла, почти побежала по аллее. Я смотрела ей вслед, а Сокол обнимал меня за плечи, словно боялся от себя отпустить.

— Чиж, пошли домой, — поцеловал в затылок. — У вас еще будет время объясниться. Мне кажется, она права, сейчас ей лучше побыть одной.

На этот раз мы с Артемом не торопились домой. Может потому, что нам было о чем поговорить, а может потому, что предвкушали возвращение. Я больше не просила его не касаться меня, и мы несколько раз останавливали машину у обочины, чтобы увлечься друг другом. Я сама трогала своего Сокола — гладила руку на руле, смотрела на серьезный профиль и целовала, целовала, когда становилось невозможно терпеть.

— Фанька, ты у меня, как яблочко! Так и хочется съесть!

— Так съешь! — я первой выскочила из машины и попятилась к подъезду. Широкая улыбка не сходила с лица. Парень, ступающий вслед за мной, был настоящим красавцем. Моим сероглазым охотником, поймавшим верткого чижика, и мне нравилось чувствовать на себе его прицельный взгляд, в котором читались нежность и желание. Сумасшедшее сочетание, способное растопить любое сердце.

— Ох, допросишься, Чиж… Смотри не сядь в сугроб, как в прошлый раз, не то закидаю снегом!

— Ой! — и сама не заметила, как налетела спиной на какую-то старушку. Старушка оказалась старой знакомой — той самой Мюллером Петровной, когда-то впустившей незнакомую девчонку в подъезд жилого дома в переулке Федосеева, и конечно, меня узнала. Воззрилась удивленно на нас с Соколом, пряча пакет с молоком и батон под мышку темной шубейки.

— А ты что же? С ним, что ли? — задала нескромный вопрос, сочтя ненужным лишнее приветствие. — С нашим футболистом?

Ну и старушки! Все одинаковы! До чего же любопытный народ!

Я пожала плечами, улыбаясь женщине:

— Здравствуйте! Кажется, да, — оглянулась на Артема, который уже подошел и обнял меня. — Вот! — зачем-то добавила не без гордости, обнимая его в ответ.

— Ты гляди что делается… — изумилась Петровна, сощурив за очками подозрительный глаз. — Так и знала, что ты неспроста к Ивановым приехала! Отхватила парня! Ну и Люська! Ну и тетка у тебя — хитра лиса! В том году сына на библиотекарше со второго этажа женила, после племянницу за нашего Витьку-дальнобойщика с пятого замуж выдала, а теперь, значит, и вторую решила с толком пристроить?.. Завтра же скажу, пусть выставляется мне! Бутылку к Новому году! А то что же — все в выигрыше, а Петровна должна задаром подъезд сторожить? Кстати, вас там сюрприз ждет, — показала куда-то наверх пальцем и пошлёпала себе по дорожке, о чем-то ворча.