Я замерла, держа нос по ветру. Неужели моим бедам пришел конец? Ведь это выход! До нового года рукой подать, а там и на общежитие, если что, соглашусь! А что касается Сокола, так он тоже чихать на меня хотел, не слепая, опасаться нечего. Видела я, какие девчонки вокруг него вьются, куда там Илоночке!

— Только учти, Сокольский, мне учиться надо. А еще приходить во сколько захочу, иметь доступ к ванной комнате и спать, желательно в тишине.

— Как насчет того, чтобы мыть посуду, убирать квартиру и выносить мусор. Идет?

— Ну… — улыбка сама собой расцвела на губах. Вот это подфартило! Да что тут убирать-то! Это он комнату моего брата не видел! — Идет!

— Тогда по рукам, Чижик? Обещаю запомнить фамилию.

— По рукам! — Мы ударили в ладони и сцепили рукопожатие.

Глядя на мою улыбку, Сокол снова помрачнел.

— Надеюсь, я выдержу три недели соседства с тобой.

— И я.

— Только смотри, в университете за мной не бегай, поняла? И не напридумай там себе всякого разного, а то я вас девчонок знаю.

— Чего?

— У меня своя жизнь, у тебя своя. Никакой романтики, чисто деловой подход. Как только Сусанна с будущей сводной отвалят — разъедемся.

— Пффф! Раздулся! Смотри не лопни, птичка! — улыбка стала только шире. Настроение решительным образом ползло вверх. — Очень мне надо бегать за индюками. Это ты не забудь, что уговор — Новый год! Я не собираюсь остаться на улице, если тебе вдруг приспичит передумать. Зато, так и быть, обещаю при необходимости полностью вжиться в роль!

— И чтобы в университете держала язык за зубами! Никто про нас знать не должен! Не люблю сплетен.

— Да ты что! — искренне изумилась. Ульяшку я в расчет не брала. Все равно Лешка проговорится. — Не хватало ужаса!

— Почему это ужаса? — подозрительно набычился Сокольский. Ну, еще бы! Такой прЫнц, а тут пастушки не восхищаются. — Да многие были бы счастливы оказаться на твоем месте!

— Ага, и Илоночка первая. Пожалуйста! Я не гордая, могу местечко и уступить.

— Так, Чижик, едрить твою! — рука парня крепче сжала ладонь. — Ты уже согласилась! Только попробуй отказаться — прямо сейчас за ноги к дивану привяжу, поняла?

Теперь настала моя очередь подозрительно хмурить брови. Я даже отодвинулась на всякий случай и руку отобрала. Ну все, поручкались, хватит.

— Ты что, Сокольский, пятьдесят оттенков серого переел? Может, у тебя под этим самым диваном и ремни-веревки имеются, а я к тебе жить собралась? Не-ет, я так не согласна.

Лицо Сокола побелело, а ноздри раздулись. Ну все, сейчас передумает. Дошутилась! До чего же эти самоуверенные красавчики предсказуемы. Их вывести из себя, раз плюнуть!

— Чижик, еще одно слово, и, клянусь, отберу ключи.

Ну вот, говорю же…

— Да молчу, я молчу! Шуток не понимаешь, что ли? Нужен ты мне триста лет. Не скажу никому, не бойся! И личной жизни мешать не стану. Только будь человеком, Сокольский, предупреди, если что, — надев сапоги, потянулась за пуховиком. Повязала на шею шарф — не люблю мерзнуть. — Я же по вечерам работаю, так что они, эти самые вечера, в твоем распоряжении. Если что, я и погулять могу. Недолго! — посчитала нужным уточнить, все-таки зима на дворе. — Мне еще к сессии готовиться нужно. Не всем оценки за красивые глазки ставят, как некоторым.

Ну вот, шуток не понимает, а прямой намек пропустил. Завидую логике!

— Значит, договорились?

— Договорились.

— Диктуй телефон, Чижик, на всякий пожарный. И еще. По утрам подвозить в универ не стану, сразу говорю — не мечтай!

— Да подумаешь! На своих двоих доберусь! Так я пошла?

— Иди.

И дверью за спиной хлоп, замком щелк, и как-то непонятно стало в холодном подъезде, серьезный разговор у нас был или нет?

Ладно, Фанька, хватит предаваться печали. Самое страшное позади! Топай в университет, а новый день покажет, как быть.

Но только спустилась вниз, прошмыгнула зайцем под окном Мюллера Петровны и остановилась у торца дома, чтобы включить телефон и отзвониться Ульяшке — мол, жива, подружка, все дела, — понадеявшись на те самые два процента заряда батареи, что имеют обыкновение чудесным образом материализоваться за ночь, как оживший телефон тут же отозвался входящим звонком.

— С-сокольский? — неужели передумал?

— Забыл сказать, Чиж. Кажется, ты не заметила. Квартира у меня однокомнатная, так что учти — я сплю в своей кровати, а ты — на полу. И это не обсуждается!

Все. Отбой.

— К-как однокомнатная? Почему однокомнатная? Подожди, а как же… — но, конечно, Сокольский уже повесил трубку, а следом и экран телефона потух, на этот раз окончательно и бесповоротно затих в руке.