Парень — ну, надо же! — мыл посуду, и я, помедлив, пристроилась в шаге сбоку. Похлопала осторожно по плечу, чтобы знал, что Чижик здесь, а то он как робот-машина — на лице ноль эмоций. Попробуй такого без тактильного контакта понять.

— Сокольский, ну чего ты? Обиделся, да?

— Ничего. — И дальше моет посуду, поигрывая перед глазами гладкими бицепсами. Но не могу же я уйти просто так!

— Не расстраивайся, слышишь. Да подумаешь, продули! В следующий раз обязательно выиграют! Я тебе точно говорю! Итальяшки же они ух какие упрямые!

— Прекрати, Чиж. Иди спать.

— А я не хочу! Мне еще задания в универ учить.

— Тогда иди… и учи!

— Ну, и пойду!

— Дуй! Ветра тебе в шлюз! Развела тут детский сад — успокой соседа! Не нуждаюсь!

Ну, и зачем, спрашивается, мочалку-то бросать? Рычать зачем? Теперь весь кафель над мойкой в пене.

— А ты не веди себя, как маленький! Игра есть игра! Надул щеки пупсом, губы трясутся, того и гляди заревешь!

— Что?! — тарелка из рук в мойку — брынь, хорошо, что не разбилась. — Трясутся?! — Сокол снова навис сверху, засверкал глазами. — У меня?! — изумился.

— Ну, не у меня же? Вот так о подбородок варениками шлеп-шлеп! — И показала, как Кубик-Рубик у мамы в детстве игрушки выпрашивал. Изобразила наглядно.

— Так! Знаешь что, Чиж-ж… — палец Сокольского уткнулся в мой нос. Закачался у лица угрожающе.

— Что? — на всякий случай тоже решила надуть грудь колесом. А что, ему можно, а мне нет? — И можешь не выгонять! Все равно мне идти некуда! — сообщила, а то вдруг Сокольский забыл.

— Тогда придется запомнить, П-пыжик! У меня ничего и нигде не трясется! Ничего! Нигде! Ясно?!

И снова палец к моему носу — на! Для уяснения важности момента.

Э-эх, пришлось за него цапнуть зубами. Не спрашивайте зачем. Сама не знаю, как так получилось.

Мы замерли, уставившись друг на друга. Сокольский с распахнутыми глазами, и я — с его пальцем во рту. Глядя на мои губы, парень неожиданно сглотнул.

Вода из крана продолжала литься… В тридцатый раз отозвался вибро-звонком телефон… Кажется, пора действовать, а то что же мы вот так стоим почти минуту, как истуканы, ничего не предпринимая?

Я выплюнула изо рта «гадость» и скривилась.

— Тьфу, оказывается пена такая горькая, как рыбья желчь! А в человеческой слюне полно вирусов! Лучше промой руку, Сокольский! А то превратишься в лунатика, будем вместе в полнолуние Барабашку искать, — подставила ладонь парня под воду и отошла на пару шажков, озадаченно закусив губы. Как-то мы странно с ним «притерлись».

Сокол ничего не ответил, отвернулся и принялся дальше мыть посуду. Заработал подхваченной губкой, катая на плечах мускулы, еще больше превратившись в гранитного буку.

— Сокольский? — никогда не умела долго молчать.

— М?

— Ты на меня уже не обижаешься?

— Нет.

Но он обижался, я это видела, и уйти не могла. Еще этот палец! Черт меня дернул за него укусить! Не стану рассказывать Ульяшке о своей промашке, а то, чего доброго, подруга покрутит указательным у виска. Я бы на ее месте точно покрутила.

— Знаешь, если честно, мне тоже итальянцы нравятся, — решила признаться. — В следующий раз не буду против тебя болеть. Лучше вместе, договорились?

— Перестань, Чиж, — отчеканил Сокол, принимаясь за мамину кастрюлю. — Это всего лишь игра. Будут новые матчи.

— Но у тебя пропало настроение, и мне это не нравится!

— Наплюй и не парься.

— Не могу! А хочешь, я блинчики испеку? С черникой? — предложила. — Или печенье? — заглянула в глаза. — Ты ведь купил молоко? Потому что если не купил…

— До чего же ты докучливая, Пыжик! — чертыхнулся в сердцах Сокол, вновь бросая мочалку… — Как пиявка! Да, купил я твое молоко! Купил!

Тю! Я плюнула, махнула в повороте растрепанной косой и ушла. И дверью от обиды хлопнула! Походила, побродила по комнате… и вернулась. А и пусть докучливая! Пусть пиявка! Может, я сама блинов хочу! Да пусть не ест, кто его заставляет-то? Вот сейчас ка-ак приготовлю горку самых вкусных блинов — пышных, в дырочку, и умну за обе щеки! А Сокол пусть пыжится себе дальше! Губешками трясет. Подумаешь, индюком обозвала! Да индюк вообще благородная птица!.. Э-э-м, кажется.

Блины ели вместе, поглядывая друг на друга. И даже пижама с мышами не смущала — вполне себе приличная пижама, надо сказать. Я просто в какой-то момент о ней забыла, а потом и рукой махнула. Сокол вон тоже передо мной в домашних трениках ходит и ничего. Это он в универе пижон мажористый, а дома просто симпатичный парень.

Хм, я сказала симпатичный? Не верьте. Я на такие мелочи внимания не обращаю. Показалось!

— Чиж, кто это тебе без конца названивает, а ты не отвечаешь?