— Что надо, спрашиваем? Чего уставилась? Топай давай по Гринвичу, куда шла!

— Девочки, вы с ума сошли? — не удержалась от замечания. — Это же жилой подъезд, а не галерея художеств! Так нельзя!

— И что? Завидно?! Ты кто такая вообще? Полиция нравов? Активистка из ЖЭКа? Не надо нам мораль читать, поняла?! Не нуждаемся! Ты ничего не видела!

— Да! Вытаращилась она! Что хотим, то и пишем, тебя забыли спросить! Вали отсюда, здесь тебе не музей мадам Пикассо!

— Вообще-то мадам Тюссо, но не слышала, чтобы в знаменитом музее была галерея наскальной живописи первобытных приматов. И я вообще-то уже пришла.

Перед глазами встала картина, как вот сейчас прохожу под носом этих двух воинственно настроенных фанаток к двери, вставляю ключ в замочную скважину вожделенной квартиры их кумира, и вдруг отлетаю к стене, когда они с криком: «Банзай!» врываются внутрь. А там Сокольский — больной, спящий и, может быть, даже раздетый.

Почему-то последний довод особенно убедительно прозвучал в голове. Ма-ахонкую ревностную мысль о том, что кто-нибудь еще кроме меня увидит Сокола домашним и полуголым, с кубиками пресса и ямочками над ягодицами, постаралась отогнать. Вот еще!

— И-или нет, — встревожено пробормотала под нос, отступая назад. — Ой, к-кажется, нет.

— Чего?! Офонарела, кошка драная?! Нас и так тут двое — пришла она! Юлька, лупи ее! Она тоже Сокола хочет!

— О-о-ой! — и снова пятки засверкали по лестнице со скоростью киношного Электроника. Да что ж такое-то! Я так и в самом деле в спортсменки подамся!

Выскочив из подъезда на улицу, метнулась к детской площадке и свалилась с разбега в сугроб, уткнувшись носом в снег и потеряв шапку. Узел из волос тут же рассыпался по плечам. Вскочив на ноги, оглянулась, но преследовательниц не увидела.

Вот дурочки полоумные! Детский сад какой-то с агрессивным уклоном! Я выплюнула изо рта снег и нахлобучила шапку. Но факт — что теперь делать-то?

Отряхнувшись, села на лавочку, заглянула в пакет — все покупки оказались в порядке, спасибо навернутому сугробу. Вздохнула грустно полной грудью, прижав пакет к себе. Через пять минут сидения на стылой скамейке попа замерзла, так что пришлось встать. Попрыгала вокруг горки на одной ноге, потом на другой.

— Каждый. Охотник. Желает. Знать. Где. Сидит. Фазан!

Звонить Сокольскому не стала. Мало ли, вдруг спит человек, а тут я — здрасьте-приехали, меня в дом не пускают! Да и смешно — вроде бы взрослая девушка, а каких-то пигалиц испугалась. А как не испугаться, если они на самом деле собрались меня отлупить! С одной бы я еще попробовала справиться, но с двумя? Тем более, что они, кажется, сами дикие как кошки. И озабоченные всерьез, как будто сейчас на дворе не декабрь месяц, а буйный март!

— На. Золотом. Крыльце. Сидели. Царь. Царевич. Король. Королевич… Ыыы, холодно! — Я попрыгала дальше. — Сапожник. Портной. Кто. Ты. Будешь. Такой! — Ну когда эти мартышки выйдут уже? Полчаса караулю!

В сумке отозвался телефон. Я посмотрела — бывший. В десятый раз сбросила звонок. Что-то он активизировался за последний час. Точно родители вернулись домой и встретили соседей. Телефон снова отозвался — даже смотреть не стала. Когда растрезвонился не на шутку, нажала на значок зеленой трубки, собираясь как следует ответить… Но услышала из динамика голос Сокольского.

— Чиж? Чиж!

— Ой, Артем, привет!

— Ты почему не отвечаешь? Ты где? — и голос такой: не то сердитый, а не то встревоженный.

— Я? На улице.

— На пути домой? Ты что-то долго.

— Нет. Стою под окнами.

Я подняла голову к дому, нашла седьмой этаж, и тут же увидела Артема, отдернувшего на кухонном окне тюль и прильнувшего к стеклу.

— Почему, Чиж? — мы встретились взглядами, и я помахала ладошкой.

— Артем, ты только не волнуйся и в голову не бери, ладно? — попыталась сказать спокойно. — И главное, не выходи! Ни за что не выходи из квартиры! Я немножко постою и приду! Ничего страшного!

— Что случилось? — ну вот, голос как будто провалился в глухоту. А я же, кажется, просила не волноваться.

— На нашей лестничной площадке толкутся две девчонки — ну, те, которые надписи пишут на стене. И я не могу пройти! Стыдно сказать, но, представляешь, они меня чуть не отлупили, когда узнали, что к тебе пришла! — я отпустила неуверенный смешок, но получилось не очень. — Да ты не переживай! Не будут же они под твоей квартирой торчать до вечера? А вот если узнают, что ты дома — точно не уйдут! Я еще немного подожду и… Эй, Сокольский, ты куда? Ты слышишь меня? Артем? Да Артем же!