— Ты знаешь «чего»! — ответил с раздражением. — Кто он? Я хочу услышать от тебя все! И мы слишком близко и давно знакомы, Чижик, чтобы я поверил в твою амнезию.

— Не знаю, — упрямо поджала губы, качнув головой. — Понятия не имею, о чем ты. Это ты дома для меня сосед, а здесь — пустое место. Кто ты такой, чтобы я отвечала? Я с тобой даже здороваться не должна — помнишь? Не я первая это начала.

— И не я! Я просил! — не сдержался, процедил сквозь зубы, но все же взял себя в руки, со злостью глядя в лицо. Прикрыл на мгновение глаза длинными ресницами, успокаивая взгляд. — Фаня, — сказал спокойнее, не отпуская крепко перехваченное сильными пальцами запястье. — Это намеренно, понимаешь? Весь мой игнор. Чтобы тебя не донимали вниманием, чтобы не заклевали. Ты была слишком простой девчонкой для этого города. Я не хотел, чтобы тебя обсуждали за моей спиной, говорили, что ты…

— Что? Ревнивая рогатая дурочка? Чтобы не жалели, ты хотел сказать? Или чтобы не устроили темную, когда ты вдруг соизволил бы обо мне вспомнить? Ты пользуешься популярностью, я заметила. Поздравляю!

— Хватит! — развернул к себе за плечи, не давая уйти. — Прекрати, Чижик! Я никогда о тебе не забывал. Никогда! Ни одной ничего не обещал, слышишь? Всегда знал, что буду только с тобой. Просто поверь, Фанька! Ты же меня сто лет знаешь!

И вновь взгляд так близко, словно время повернуло вспять, и мы с ним снова за нашим домом. Одни. Вечер, звезды, и наши губы — обветренные и чуть вспухшие от поцелуев. И его руки, пробравшиеся туда, куда пробираться нельзя.

Да, я все еще помню, но сердце больше не трепещет от предвкушения и не замирает в восторге от его близости. Этот парень однажды просто перестал быть моим.

— Не верю, — закрыла глаза, собираясь с духом. Ответила тихо и спокойно: — И признаний твоих не слышу. Перестань мне звонить, пожалуйста. Все давно в прошлом, и когда-нибудь я тебя прощу, обещаю.

— Фанька! — подступил ближе, пытаясь обнять. Заметил, как отшатнулась, испугавшись прикосновения. — Фанька?

— Осторожно, — предупредила, отступая. — Смотри, Заи увидят, — так вы их называете? Хотя тебе все равно не привыкать, кого обнимать.

— Плевать мне на всех! Надоело! Я не виноват, что родился мужиком! Это все легко забыть. Все! Легко! Забыть! Слышишь, Чижик? — и после тяжелого выдоха: — Я тебя всегда любил, сколько себя помню. Давай просто вернем наше — ты ведь тоже все помнишь. Или начнем заново — один черт! Я согласен на все!

Студенты на крыльце стали со смешками оглядываться. Ладно, не так и страшно, здесь подобной картиной никого не удивить.

— Перестань, на нас смотрят.

— Пусть! — грубо дернул подбородком. — Кто он? Тот, другой? Не молчи, Фанька, скажи! Я хочу знать: кто он?!

Напрасно думал, что я не выдержу взгляд. Мне нечего стыдиться, кто бы что обо мне ни думал.

— Просто человек, с которым мне хорошо.

— Черт! — жесткий кулак бывшего врезался в стену, наверняка содрав с костяшек кожу. — Ты не должна была… — Выругавшись сквозь зубы, парень поднял голову, чтобы уверенно сказать: — Ты сегодня же с ним расстанешься и переедешь ко мне. Я помогу тебе перевезти вещи и сам с ним поговорю. Объясню популярно, а если не поймет…

Я продолжала смотреть на него.

— Что? Что будет, если не поймет?.. Почему ты уверен, что он так легко меня отпустит? Откажется, как однажды отказался ты?

— Что? — кажется, бывший растерялся.

— А ты сам? Сможешь сделать вид, что все хорошо? Забудешь?

Вдалеке показалась Ульяшка. Перебежала дорогу, сворачивая к широкой аллейке, и бывший отреагировал на мой взгляд. Коротко обернувшись, заслонил от подруги плечами. Закусил задумчиво краешек губы, чтобы через секунду усмехнуться. Я почувствовала, как в горле пересохло от догадки.

— Не смей! Только не она! Иначе я все расскажу!

— Почему же до сих пор не рассказала? Почему молчала? Боялась, что не поверит?

Нет, не потому. Но разве объяснишь?

— Потому что много чести, мир не вертится вокруг тебя. Потому что хотела забыть. Просто не замечать и не помнить.

— Не вышло? — он упер руки в стену по обе стороны от моей головы и склонился к лицу. Коснулся щеки губами, протянув влажную дорожку к уху.

— Давай поспорим, что я в три счета смогу ее переубедить, какая ты черствая. Ты сама ко мне придешь, Фанька, — вдруг снова стал серьезен, — и я еще подумаю, простить твое упрямство или нет. А насчет дружка… — оттолкнулся руками, отступая. — Я все равно его найду! Вот тогда и посмотрим, как он после разговора со мной от тебя «не откажется».