— Только… это не так-то просто. Я смотрела сериал «Место преступления», — усмехнулась она. — Мы не можем просто взять и умчаться в закат.

— Конечно же, можем. Многие так и делают. Никто до сих пор не знает, где Джимми Хоффа, и что с ним случилось. Нам всего лишь нужно быть поумней и повнимательней. Вот и всё, Эмма. Все просто. Очень, очень просто, достаточно найти время, чтобы все хорошенько обдумать. (Джеймс Риддли «Джимми» Хоффа — американский профсоюзный лидер, неожиданно исчезнувший при загадочных обстоятельствах. Его исчезновение породило множество слухов, Один из них, упорно муссировавшийся в СМИ, утверждает, что он был похоронен на поле стадиона Giants Stadium — Прим. пер.)

«Хорошенько обдумать, как в тот раз, когда они посреди ночи несколько километров тащили через густой лес мешки с кусками человеческого тела. Никому никогда не найти Каспера, даже весной, когда появятся животные, вообще никогда. Потому что Чёрч умён, он на всё обращает внимание и все продумывает. Продумывает такие вещи, как убийство».

— А что, если я облажаюсь? — спросила она. — Если все испорчу? Если не смогу этого сделать?

Раньше Эмма боялась, что ей не удастся убить Лиззи, и она потеряет любовь Чёрча. Другое убийство и та же хрень. Однако теперь человеком, которого она подведет, будет сама Эмма.

И она не могла с уверенностью сказать, что хуже.

— Тогда не делай, — просто сказал Чёрч, пожав плечами. — Через две недели Розенштейн напишет письмо в комиссию о том, что тебе больше не требуется опекун, и я отвезу тебя в Нью-Йорк. Эмма, нам необязательно ничего делать. Не сию же секунду. Мы никому ничего не должны. На этот раз это твоя идея, твой план. Твоё шоу. Одно твоё слово, и всё закончится.

Эмма тяжело вздохнула. Ее план, ее шоу, ее идея. Это так не похоже на прошлый раз. Так странно. Она попала в психушку из-за покушения на убийство, и как только из нее вышла, сразу же оказалась в точно такой же жопе. Ей и впрямь этого хотелось?

«Не бойся косы, Эмма. Просто пожинай то, что посеяла, и не обращай внимания на оставшийся после тебя бардак».

— Поехали домой, — выдохнула она. — У нас много работы.

ЧЁРЧ

Чуть подтолкнуть здесь, поднажать там.

Видите? В конечном счёте это работает.

Хотя, клянусь Богом, на этот раз мне лучше прочувствовать момент. Лучше всмотреться в эти глаза, лучше выпить страх до последней капли.

Лучше мне стать частью чего-то великого.

Не обламывай меня, Эмма. Только не сейчас, когда ты так близка к осуществлению всех моих мечтаний. Ещё совсем немного. Еще немного, пожалуйста, сохраняй это благоразумие.

Чуть подтолкнуть здесь, поднажать там, и думаю, у нее получится.

Черч стоял посреди гостиной Джерри и обводил ее внимательным взглядом. Фиксировал в памяти ее планировку и различные возможные сценарии. Человек с шагом около метра мог бы добраться от подвальной до входной двери в четыре шага. А может, и меньше, если шаги растягивать или бежать. До заднего входа идти дольше, на этом пути были препятствия — кофейный столик, кухонный стол, — но эта дверь открывалась на террасу и лестницу, ведущую к заснеженному лесу.

«Это смешно. Мне не нужно постоянно держать это в голове, потому что ничего не произойдет».

Прошлой ночью, через несколько часов после их встречи с Райаном, Эмма прокралась в подвал. Чёрч подумал, что он мог бы подняться наверх и переночевать с ней в своей старой комнате, кровать там уж точно удобней. И уж точно намного больше. У армейской койки практически отсутствовала подкладка, а его старый спальный мешок не был рассчитан на двоих.

И все же так было гораздо удобнее. В темноте, он прижимался к ней каждым сантиметром своего тела, пытаясь снова стать с ней единым целым. Погружаться в нее снова и снова в поисках того особенного темного уголка ее души, который она так искусно прятала. Просто очаровательно, как она называла себя чудовищем, хотя Чёрч был уверен, что Эмма даже не сталкивалась с живущим в ней зверем. Во всяком случае, пока.

— Я хочу убить свою мать, — прошептала она, когда он двигался на ней, в ней и вокруг нее.

— Знаю, — прошептал он в ответ, прижавшись лбом к ее лбу.

— Я хочу сделать это с тобой, — продолжала Эмма, и он стал вколачиваться в нее сильнее. — На этот раз по-настоящему. Раньше у меня ничего не получалось. Лиззи. Каспер. На этот раз я хочу проявить себя.

— Прекрати, — настойчиво проговорил он. — Не могу… ты к этому не готова. Ещё нет. Не делай этого ради меня.

— Нет, — простонала она. — Я делаю это ради себя.

Это было так трогательно, почти как чертов знаменательный момент.