Эмма нахмурилась и посмотрела на него. Обвиняемый за сексуальное насилие. Господи, как же ей везет на ненормальных! Нормальные вообще бывают? И почему она как магнит притягивает таких людей? Казалось, они везде ее разыщут, что бы она ни делала, где бы ни скрывалась.

Но сейчас, глядя на него, она ясно себе это представляла. Ей уже доводилось встречать таких, как он на вечеринках и возле баров. Нервные парни, которые хотят девчонку, но не знают, как ее заполучить. Застенчивые мальчики с неразделенной любовью, которые в конце концов чувствуют, что им кое-что причитается. О да, у нее случались такие разговоры. «Но ты мне так нравишься!», «Меня никто не замечает», «Просто позволь мне показать тебе, как сильно я тебя люблю, и ты тоже меня полюбишь, я это знаю», «Это несправедливо, я хороший парень». А потом, раз, и тебя уже зажали в углу в ванной или в переулке, сунув тебе в рот язык, о котором ты не просила, и этот «хороший парень» держит тебя и говорит, типа, пожалуйста, просто пожалуйста, вам будет так хорошо вместе, ты просто не знаешь, но он может тебе это показать.

О да, он тебе покажет, конечно.

«Нахер его».

Бедный Райан. Он вошел в ее жизнь как раз тогда, когда вся ее темнота слилась воедино и вырвалась, наконец, на свободу. Темная Эмма уже не была просто голосом у нее в голове, она стала гниющей выгребной ямой, заражающей ее изнутри. Темная Эмма планировала изгнать всю нечистую силу, а значит уничтожить все старые мысли о ненависти к себе и собственной ничтожности, все прочие голоса у нее в голове, и когда эти демоны уйдут, ну, им придётся податься куда-то в другое место.

Жаль, что ему захотелось с ней сблизиться именно в это время.

— Я кое-что достал, — выдохнул Райан, присев рядом с ней на корточки.

Эмма так долго не сводила с него глаз, что ему стало неловко.

— Что же? — спросила наконец она и посмотрела на его руки.

Разжав кулак, Райан протянул ей смятый комок чего-то похожего на бумагу.

Эмма выхватила его и, развернув, разгладила пальцами края. Это оказалась фотография. Старая, истёртая и потрепанная. Видимо когда-то давно ее сложили вчетверо и от долгого хранения края складок побелели.

На фото стоял угрюмый маленький мальчик и, сердито глядя в камеру, прижимал к груди плюшевого мишку. Он крепко обхватил игрушку за шею, от чего создавалось впечатление, что мальчик ее душит.

Рядом с ним стояла высокая женщина, и Эмма сразу же ее узнала. Это была мать Чёрча, одну руку она положила сыну на плечо, а другую — опустила вдоль тела. На фото женщина по-настоящему улыбалась, что стало для Эммы большим сюрпризом. На лице у нее сияла широкая улыбка, а роскошные темные волосы рассыпались по плечам.

Но ее глаза. Кто-то выцарапал ей глаза чем-то острым, возможно ключом. По ее лицу проходила прямая линия, застилающая зеркала ее души.

Царапины сами по себе уже были достаточно жуткими, а в сочетании с плохим состоянием фотографии эффект становился просто пугающим. Западающим в память. Словно маленький Чёрч был антихристом, и своей первой жертвой выбрал собственную мать.

«Может, это не так уж и далеко от истины. Чёрт подери, Чёрч, а ты не сдерживаешься».

— Ты видишь это дерьмо?! — прошипел Райан, поглядывая за перила, у которых они все еще сидели. — Что это? Этот парень, он жуткий. Он реально жуткий. Как Ричард Рамирес. Как Сын Сэма. Я не знаю, слушай. Не знаю, справлюсь ли я. Не знаю. Зайти в твой дом? В его дом? Должно быть, в этом доме живет дьявол. (Ричард Рамирес — американский серийный убийца, известный также как Ночной Странник. Дэвид Берковиц, также известный как Сын Сэма и Убийца с 44 калибром — американский серийный убийца — Прим. пер.)

— Да, он жуткий, — пробормотала Эмма, проводя кончиками пальцев по лицу бедного мальчика. Рядом с матерью он казался совсем маленьким. Даже хрупким. Он походил на фарфоровую куклу. Как она могла причинить ему такую боль?

— Э…Эм? Эм? Эмма? — Спросил Райан, и она вытянулась в струнку.

Девушка сунула фотографию в карман пальто.

— Где ты её нашел? — спросила она, наконец, поднявшись на ноги.

Райан тоже встал.

— У него дыра в подкладке пальто. Потайной карман. Внутри было фото. Видишь, какое оно потрёпанное? Он часто к нему прикасается. Долбанный извращенец.

Эти слова сильно задели Эмму. Чёрч не был извращенцем. Он был результатом неправильной ДНК и еще более неправильного воспитания. Он был восхитительным. Никто не смеет безнаказанно называть маленького мальчика с этой фотографии «извращенцем».

— Что ж, здорово, — сказала она. — Жуткий, жестокий, похоже, у него проблемы с мамой. Он перекладывает это на Марго. Отличная работа, Райан.

«Отличная работа, Чёрч».

— Правда? В смысле, правда-правда? — спросил он, улыбаясь ей и возясь с ключ-картой.

Эммина ключ-карта, та самая, что дал ей Чёрч, снявший Райану эту комнату, была надежно спрятана от чужих глаз в заднем кармане ее джинсов.