Затем она нанесла на ресницы такую особенную черную штуку, от которой они стали длинными, попрыскала вкусно пахнущей штукой себе на декольте, и, наконец, взяла меня на руки. Она усадила меня к себе на колени, и мне стало больно, потому что мне всегда было больно сидеть на попе, но я не возражала, потому что меня держала самая красивая женщина в мире.

— Папа слишком сильнотебя любит, — объяснила она. — И он любит тебя так сильно, потому что ты красивая. Но от этого ему становится плохо, и чтобы больше не чувствовать себя плохо, он пытается превратить тебя в уродину.

— Но почему? Почему ему непременно нужно сделать из меня уродину? Почему ты ему это позволяешь?

— Потому что, Эмма. Таковы уж мужчины. Все начинается с твоего отца, со временем становится только хуже и длится всю оставшуюся жизнь. Я позволяю ему это сейчас, чтобы потом ты была к этому готова. Я тебя подготавливаю.

— Всю оставшуюся жизнь?

— Не бойся, Эмма, — вздохнула она. — Глупо бояться неизбежного, так ведь? Ты просто потакаешь прихотям этих глупых мужчин, потому что они нам нужны.

— Зачем они нам нужны?

— Потому что кто-то должен о нас заботиться.

— А сами мы не можем этого сделать?

— Нет, Эмма, не можем. Помни об этом— нам необходимо, чтобы эти мужчины о нас заботились, поэтому ты должна их слушаться, и позволять им делать всё, что они хотят. И не бойся, потому что твоя мать всегда, всегда будет с тобой. Я никогда тебя не отпущу.

— Тогда я никогда, никогда не буду бояться.

— Умница. А теперь беги, сейчас придёт мистер Джонсон, и мне нужно отработать арендную плату. Спрячься в шкафу и не выходи, пока я не скажу, хорошо? Вот так, Эмма. Умница, Эмма.

Прости, мама. Мне жаль, что никто в свое время тебя не защитил, и жаль, что этого не смогла сделать я. Но, мама, я была такой маленькой, такой маленькой, а ты внушила мне все эти ужасные мысли. Чтобы выкинуть их из головы мне теперь потребуются годы, а чтобы избавиться от твоего голоса у меня в голове — целая жизнь.

Мама, мне жаль, что ты была такой изломанной и такой одинокой. Мне жаль, что ради того, чтобы выжить, тебе пришлось сделать столько ужасных вещей, и жаль, что никто не сказал тебе о том, что есть более простые способы. Я сожалею о каждом мужчине, который причинил тебе боль, и о годах боли, которые тебе пришлось пережить.

Но мама, больше всего мне жаль, что я не убила тебя раньше.

— Эмма!

Откуда-то издалека до нее донесся голос Чёрча. Она поморгала и попыталась сосредоточиться. Поняла, что смотрит в потолок. Она в постели? Нет, не может быть. В потолке не было дырок.

«Надо спросить его о них».

— Эмма!

Он по-прежнему говорил словно откуда-то издали, но Эмма почувствовала у уха его губы. Это показалось ей странным. Девушка нахмурилась и, оглядевшись вокруг, увидела, что Чёрч стоит рядом с ней на коленях.

— Что случилось? — спросила она, и была вознаграждена широкой улыбкой.

Ей это нравилось. Чёрч так редко улыбался, и это так ему шло. Он схватил ее за плечи и медленно поднял в вертикальное положение.

— Это… ты… у нас…

Что-то было не так. Она смотрела на него, видела, что Чёрч сидит всего в шаге от нее, но ей казалось, что ее уши набиты ватой. Вскинув одну руку, Эмма его прервала, а другой похлопала себя по уху.

— Я тебя едва слышу, — сказала она.

Чёрч закатил глаза, обхватил ладонями ее лицо и наклонился к ней.

— Сейчас всё пройдёт! — закричал он. — Это оглушение от выстрела.

А, вполне логично. Эмма кивнула, показывая, что слышит его.

— Отдачей тебя сбило с ног, и ты на несколько секунд потеряла сознание. Тебе нужно встать.

Не дожидаясь ответа, он осторожно обхватил ее за больные ребра и помог подняться. Эмма стонала и хрипела, но, наконец, встала на ноги.

— Все кончено? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

В кресле у двери, положив руки на колени, сидел Джерри. Его лицо как всегда оставалось бесстрастным.

— Кончено? — Чёрч рассмеялся и нежно ее обнял. — Эмма, все только началось.

И вот тогда ее взгляд остановился на матери. Вернее, на том, что когда-то ею было. О, если бы Марго видела, в каком состоянии сейчас ее волосы! Ну, если бы у нее были глаза. Эмма сглотнула и отвернулась.

— Не трусь мне теперь, — предупредил ее Чёрч, и она покачала головой.

— Я не трушу, — ответила она. — Но это не значит, что я должна смотреть на кровавое месиво и любить его.

Чёрч поцеловал ее в макушку и подвел к Джерри. Тот вздохнул и снял очки. Протёр галстуком стёкла.

— Уезжайте, — только и сказал он.

Эмма удивленно вскинула брови, но взглянув на Чёрча, увидела, что он просто смотрит на своего отца.

— Я… почищу оружие. Подвал. До того, как мне придется позвонить, у меня есть, как минимум, пара часов. Полагаю, вы распланировали эту часть?

Чёрч кивнул, но об их планах рассказывать не стал.