«Убить она тебя не убьёт, а мне с ней пошептаться нужно! — отрезал алтарь, начиная раздражаться. — А учуяла, потому что она — эрга на одну четверть!»

Я даже оторопел от такой информации. Это получается, что всякий смесок сможет почувствовать алтарь, а самые отчаянные ещё и попробуют его отбить?

«Не совсем так. Не всякий. Потомки эргов — высокоранговые маги, их не так много. Ну и, если кто-то прибудет, я сделаю соответствующие внушения. Тебя не тронут».

«Вот спасибо! Вот радость-то какая! И за что мне такое счастье?»

«На здоровье! Нравишься ты мне! А теперь заканчивай демагогию разводить и веди ко мне даму! У меня, знаешь ли, давно дам не было!»

— Позвольте вашу руку, госпожа Лавиния! — произнёс я спустя несколько минут пререканий с алтарём. Ощущение было такое, что я собственном доме перестаю быть хозяином и становлюсь мальчиком на побегушках. — Нам предстоит небольшое путешествие.

Стоило магичке вложить ладонь в мою руку, алтарь перенёс нас к себе. На этот раз я заметил, что лишние декорации в виде распятых жертв были скрыты от посторонних глаз плотным туманом.

— Оу! А?.. О-о-о! Да ла-а-адно⁈ — речь Вулкановой состояла почти из одних междометий, глазки её становились всё шире по мере того, как магичка рассматривала цветовую гамму всполохов энергии на алтаре. — Здесь не хватает воздуха?

Глаза её светились таким неподдельным азартом, будто ей снова стало лет пятнадцать от силы.

— Идите, приложите ладони со стороны своей стихии, — посоветовал я Вулкановой. — Он сам с вами пообщается.

Лавиния, настороженно озираясь, последовала моему совету. Меня же словно невидимым тараном ударило в грудь и откинуло в туман. Сквозь собственный стон я едва расслышал вкрадчивый шёпот:

— А ты не подсматривай! И вообще, кто тут хотел узлы снять?

Я стоял посреди плато. За спиной ветер трепал штандарты. Эти звуки очень напоминали взмахи крыльев. Откуда-то я знал, что сзади стоят самые дорогие моей душе существа. И речь далеко не всегда была о людях. Их как раз было меньшинство. Внизу у подножья плато выстраивались в коробки воины. Множество стягов со знакомыми тотемами и не очень. Сколько их там? Тысячи? Сотни тысяч?

И все хотят моей крови? Хм. Нет. Моей жизни? Хм. Нет.

Моей смерти.

Кажется, я даже заметил парочку местных божеств, снизошедших до битвы со смертным. Вот только их ждёт сюрприз. Всех.

После того, что они попытались сделать со мной…

Я резко проснулся, не понимая, где нахожусь. Тело бил озноб, а ещё я чувствовал опасность. Пока ещё неясную, но вполне осязаемую. Пришёл в себя я в собственной постели, причём рядом лежала Вулканова с осунувшимися чертами лица. Сам же я испытывал жажду такого рода, что если бы не столетиями выработанный самоконтроль, то уже уподобился бы Агафье. Причём одним кубком не удовлетворился бы. Где-то на периферии сознания ещё остались эмоции от сна, но испарялись они столь быстро, словно утренняя роса под летним зноем.

— Давненько я так в гости не ходила, чтобы наутро проснуться в чужой постели, — послышался ехидный голос Лавинии.

— Ванная и прочие радости для тела находятся за правой дверью, — проинструктировал я гостью, глубоко задумавшись над собственными ощущениями. Откуда-то пришло понимание, что с алтарём мы беседовали в этот раз гораздо быстрее, всего-то двое суток. А на ладони отсутствовала ровно половина узлов сдерживающей печати.

Кажется, моя улыбка насторожила гостью.

— Ты так улыбаешься, будто вчера кувыркался в постели с императорской дочкой.

— Лучше! Скорее, мои шансы на саботаж подобного варианта нынче кратно выросли. Кстати, с тебя убрать остатки проклятия на входе. Раз уж тебя сводили на экскурсию в святая святых.

Я скинул одежду и обнажённым прошлепал по мраморному полу в ванную комнату. Скромностью я не отличался, а засохшая корка крови по всему телу явно намекала, что мне бы не помешало принять душ.

Лавиния оценивающе окинула мою фигуру, особо задержавшись на шрамах. А их было предостаточно. Часть осталась на память о войне с Крысиным, часть алтарь Виноградовых подарил, проклятие постаралось дополнить картину.

Пожав плечами, она скинула платье, изрядно изгвазданное в земле, и проследовала за мной.

В прошлом мне приходилось мыться в одной речке с армией после учинённой мною же бойни, но там усталость стирала любые половые различия и уж тем более напрочь отбивала любые сексуальные желания. Откат наступал позже.

А сразу после мясорубки люди с рассеянными и местами даже бездумными взглядами просто отмывались от крови и кишок, пытаясь выяснить свои они или чужие.

Сейчас было примерно такое же состояние. Каждый думал о своём, абсолютно искренне не замечая соседа по душевой.