Но вот последний постскриптум заставил меня посмотреть на Петра Алексеевича не как на императора, а как на мужчину и главу рода, который в случае покушения на женщин рода Кречетов действовал бы радикально и жёстко.

А вот то, что Вулканова прибыла как агент императора, я и так догадался.

Я показал по кровной связи содержание письма. Света же быстро пробежала по тексту беглым взглядом:

— Его почерк, личный. Указы он другим пишет.

— Свет, а ты откуда про датчанина с Медведевым узнала? — уточнил я на всякий случай.

— Мне Маша сообщила. Его и так двое суток мариновали по дипломатическому протоколу, пока это совсем не стало неприлично. Ты на связь не выходил, и решили через меня попробовать.

М-да, а ведь императорская семья старалась, как могла, давая мне время либо основательно замести следы, либо вволю выместить зло на обидчике. А ещё я представляю, как воспринялось моё двухсуточное игнорирование личного послания императора.

Решение нужно было принимать быстро. Оно постепенно формировалось в моей голове из разрозненных фрагментов, но для его реализации необходимо было замести следы проклятия, полученного мною ради спасения сестры. И будто прочитав мои мысли, отозвался Борзый, отправленный мною присматривать за Лавинией:

— Ваша светлость, здесь магичка земли чудеса творит, зачищая последствия вашей заразы.

— Отлично! Как завершит, проводи её ко мне в кабинет! — у меня на лице расползалась шальная улыбка.

— Принято!

Теперь я мог приступить к реализации собственной задумки, правда, она была больше похожа на балансирование на канате над пропастью, но нам нужно было ответить доверием на доверие, оказанное императором.

* * *

Пётр Алексеевич Кречет работал в своём кабинете, просматривая очередную кипу бумаг по международной политике. Сейчас все его мысли были сосредоточены на ситуации с датчанами. Они и так переступили все грани приличия, не принимая у себя Кристиана Блавалена, что было равносильно плевку в лицо королеве Мадлен, особенно, если принять во внимание родство Кристиана и Мадлен и их более чем тесные отношения.

Неизвестно, что там происходило у Комарина. Двое суток этот мальчишка не отвечал на его письмо. Причём, злиться за это на него нельзя было, ведь печать на послании была поставлена таким образом, чтобы сообщать адресанту о вскрытии. Это означало лишь одно. Либо Михаил каким-то образом находился за пределами страны либо был вне всеобщего доступа.

Когда перед лицом императора осыпался белый пепел, Пётр Алексеевич выдохнул с облегчением и принялся ждать. Письмо доставлено и вскрыто адресатом. Спустя полчаса нетерпеливого ожидания император стал терять терпение. Внезапно дверь его кабинета со стуком впечаталась в стену, и в зал вихрем влетела его дочь Мария. Глаза её метали молнии, а лихорадочный румянец на щеках не предвещал ничего хорошего:

— Пап, это тебя! — протянула принцесса мобилет.

— Кто? — одними губами произнёс император.

— Княгиня Виноградова и графиня Комарина Кирана Юрьевна, — представила, словно выплюнула, титулы сестры Михаила Мария.

Петру Алексеевичу же ничего не оставалось, кроме как взять мобилет. Несколько минут он слушал мелодичный завораживающий голос, не перебивая, а затем неожиданно для самого себя ответил:

— Через час ждите в гости, Кирана Юрьевна. Мне уже не терпится познакомиться с вами.

У принцессы от услышанного округлились глаза, и совершенно неаристократично открылся рот. Неужели её отец сейчас флиртовал?

Пётр Алексеевич прибыл в Хмарево свитками перехода вместе с собственной охраной. Дочь император оставил в столице, несмотря на все её уговоры, больше похожие на банальную истерику. Ранее всегда рассудительная Мария отчего-то резко невзлюбила сестру Комарина, хотя объективных причин для этого не было.

— Ваше Императорское Величество, прошу следовать за нами, — вежливо пригласил императора один из бойцов графа Комарина, указывая на свободные снегоходы. Пётр Алексеевич сам с удовольствием катался на таких в редкие минуты зимнего отдыха, тем неожиданней было увидеть подобную недешевую технику здесь. Как-никак, одна из недавних разработок. Неплохо так живут вассалы. За чей счёт банкет? В этом месте император одёрнул себя, напомнив о десятилетнем долге Министерства обороны перед Комариными. Все эти годы они жили и верно служили, не предъявляя претензий, так неужто он смеет попрекать их обновлением автопарка?

Император имел цепкую память и подмечал различные мелочи, не спеша с выводами. Вот и теперь предпочитал дождаться приватной беседы с собственными вассалами. Ну и чего уж отпираться, немаловажным фактором для него стала личная просьба сестры Михаила прибыть для помощи в решении щекотливого вопроса международного масштаба. Настораживало только, что сам Михаил не связался с сюзереном.