«Надеюсь, твоего щита хватит, чтобы пережить взрыв», — как по-другому уничтожить всех тварей разом и обвалить проходы охотница не придумала.

Сосредоточившись, магичка запустила в центр пещеры маленький шарик, переливающийся алыми и лазурными всполохами. Стоило тому оказаться над сферой, грянула вспышка взрыва, ослепляя и выжигая всё вокруг. Наступила благословенная тишина.

Кирана перепроверила коридоры, откуда лезли твари, и на всякий случай замуровала их ледяными пробками, толщиной в несколько метров. Сфера посреди пещеры почти погасла. Только сейчас, уничтожив всех паразитов, охотница смогла рассмотреть на полу странные каменные конструкты, похожие на руны, с поблёскивавшими у их основания макрами. Местами они были пустыми и даже разрушенными, но в каких-то ещё теплились проблески силы.

— Похоже на зал для жертвоприношений, — невольно вырвалось у Кираны. — С размахом готовили.

— У нас в ангарах есть боксы с поддержанием магического фона разных уровней, — задумчиво отозвался Михаил, — это, похоже, их более старый аналог.

Кирана спускалась, создавая себе ледяные ступени прямо к центру пещеры. Всё-таки быть магичкой очень удобно. Раньше ей бы пришлось долго и осторожно искать зацепы для ручного спуска. Сейчас же лестница создавалась интуитивно, подстраиваясь под желания магички.

Почти добравшись до мерцающей сферы, охотница услышала разом два звука: хрустальный перезвон осыпающейся защиты и вполне человеческий крик младенца.

На камне, больше напоминающем жертвенный алтарь, возлежала потрясающе красивая женщина с серебристыми волосами и полупрозрачной кожей. Грудь её медленно вздымалась, будто роженица сладко спала. Лёгкая улыбка застыла на губах, будто и не она ещё недавно рыдала и звала на помощь. Между ног женщины заходился плачем новорожденный, такой же бледный и полупрозрачный, но почему-то с острыми зубками и вполне осмысленным голодным взглядом.

— Ты не говорил, что пиреи выглядят как люди! — улыбнулась Кирана, уже протягивая руки с курткой, чтобы завернуть в неё младенца.

— Уходи оттуда! Быстро! Это не пиреи! Я не знаю, кто это!

— Ещё одно движение, и я скормлю тебя ледяным гончим! — пророкотал незнакомый мужской голос из-за спины охотницы.

* * *

Без отца хижина как-то сразу опустела. Мать беззвучно рыдала в углу, отвернувшись к очагу. Оха с ужасом смотрела на собственное белоснежное кимоно, не решаясь снять предмет бывшей гордости, а нынче позора. Лишь ронины ожидали от Тэймэй приказаний.

Эффект от «оживления отца» получился ошеломительный.

Что ж, пора было наведаться в храм богини, но, здраво оценив шансы проникновения в одиночку и с бывшими самураями отца, Тэймэй склонялась к самостоятельной вылазке. Выставив за порог ронинов, иллюзионистка толсто намекнула лекарке держать язык за зубами по поводу своего состояния. Иначе Оха рисковала и вовсе лишиться его. Напомнив, что ребёнок в её чреве всё так же плоть от плоти и кровь от крови князя Ацухиро, Тэймэй наконец добилась от лекарки осмысленного выражения лица.

— Будьте спокойны, госпожа, я усвоила урок! — тихо произнесла Оха, пятясь на выход и не отрывая взгляда от пола.

Наследница и будущая княгиня Инари весьма сомневалась в услышанном заверении, но кровная клятва грела сердце. Стоило двери закрыться, как голод и слабость накрыли Тэймэй с новой силой. Её качнуло, если бы не вовремя подставленное плечо Атараши, то она бы позорно растянулась на полу.

— Покорми его, — оракул протянул деревянную плошку с рубиновой жидкостью. При этом ладошка его был перемотана чистой тряпицей.

— Я не могу!

Руки Тэймэй дрожали, когда она представляла, как Атараши пускает себе кровь. Это противоестественно. Ребёнок должен питаться от матери.

— Если хочешь сохранить дитя и выжить, пей! — взгляд оракула был неумолим. — Богиня презрела одно из правил, за что тебе предстоит расплачиваться. Такие игры проходят с равными, но она просчиталась.

Иллюзионистка закрыла глаза и представила, что вместо крови в плошке вишнёвый сок. От одной лишь мысли её чуть не вывернуло на изнанку. Заткнув нос, девушка опрокинула жидкость внутрь, стараясь тут же проглотить, как самое ужасное из лекарских снадобий, но вкус крови ей показался слаще любого самого изысканного десерта. Не удержавшись, она вылизала плошку до последней капли и лишь затем с ужасом отстранилась.

— Я — чудовище! — горечь слов ещё оседала на губах магички, когда оракул обнял её.

— Хищники тоже охотятся для продолжения рода. Ты не убиваешь!

Как бы не сокрушалась Тэймэй, но приходилось признать, что чувствовать себя она стала гораздо лучше. Чувство слабости отступило, а вместе с ним и голод. В очаге потрескивали поленья, а вокруг завывал ветер, предвещая шторм и поганую погоду.

— Идеальное время, чтобы наведаться к дядюшке в гости! — на устах Тэймэй заиграла проказливая улыбка.