Создалось впечатление, что тварь пыталась дотянуться до чего-то неведомого, да так и застыла в вечности с растопыренными лапами. Если старая Нарва убила двадцать пять циклов назад тварь размером под пять метров, то эта…эта явно была её мамочкой.

Кирана вынула клинки и решительно направилась к твари.

— Ар-р-ри-с-с-са! — благоговейным шёпотом произнёс мелодичный девичий голосок.

Кирана озиралась, пытаясь найти его обладательницу. Неужели это место так шутит? Неужели у неё начались слуховые галлюцинации? Так и не найдя никого, охотница увереннее двинулась в сторону твари. Стоило упокоить её, пока она вмёрзла в синеватый лёд на случай, если тот когда-то исчезнет.

— Стой! — возмущённо крикнул всё тот же девичий голос. — Не смей!

Охотница бегом припустила к твари, уже абсолютно уверенная, что её сознанием кто-то манипулирует, пытаясь сохранить жизнь твари. Но Кирана не дрогнет, пусть ей не видать клинок стужи, но она, как и мать, уничтожит смертоносную тварь. Девушке оставалось сделать всего пару шагов, когда ей на спину прыгнула имлиса и повалила на пол пещеры. Ипостась элементаля шипела и скалилась, словно обезумевшая. Когти на лапах сияли синим, искры то и дело слетали с шерсти и жалили не хуже мороза на голой коже.

— Имал, нет! — крик чужака эхом разнёсся по пещере.

— Не с-с-смей тревожить покой хранительницы Восьмиречья!

Кирана замерла, только сейчас осознав, что ранее слышанный девичий голос принадлежал белоснежной имлиссе. Дух льда снизошёл до общения с обычной смертной.

— Прости, Великая, что разгневала! — Кирана не шевелилась, боясь ещё сильнее разъярить духа. — Но разве хранительница Восьмиречья не погибла, приняв на себя удар ледяного осколок стужи?

— Прис-с-смотрис-с-сь! — прошипела белоснежная кошка ей в ухо и грациозно спрыгнула со спины, позволяя подняться.

Охотница, то и дело косясь на ожившую легенду, ковыляла к ещё одному сказочному персонажу, вдруг оказавшемуся как никогда реальным. И лишь опустившись на колени под брюхо твари, девушка смогла рассмотреть ледяной шип, выросший из синего камня в форме яйца. От этого камня по полу в разные стороны тянулись тончайшие нити к коконам, висящим наверху.

Выходит, изо рта твари капал не яд, а её собственная кровь. Кирана поднялась с колен и осторожно прикоснулась к одному из жвал, покрытых синим льдом. Как часто красивые сказки отличаются от реальности. В легендах хранительница Восьмиречья была юной темноволосой девушкой, вырвавшей из груди собственное сердце ради спасения этого мира. На деле ею оказалась страшная паучиха, умершая в мучениях от осколка стужи.

Кирана осторожно погладила легендарную хранительницу, пытаясь в этой простой человеческой ласке отразить всё уважение к её самопожертвованию. А ведь люди даже забыли её имя за давностью лет. Собственно, с того момента лет больше и не было, наступила вечная зима.

— Спасибо, Ариса! — тихо произнесла охотница, отнимая руку и по неосторожности оцарапав кожу на ладони об острое лезвие жвал. Царапина тут же набухла кровью, алыми каплями стекая по ладони и скатываясь на синий лёд замерзшей крови хранительницы.

Послышался тихий треск, эхом отразившийся от стен пещеры и плавно нарастающий с каждой секундой. Казалось, сам камень под ногами содрогнулся, словно гора отозвалась ударом сердца. С потолка посыпалась ледяная крошка, вслед за ней и осколки сосулек, сорвавшихся вниз. Но Кирана не видела и не слышала ничего. Она, как заворожённая, следила за алыми каплями собственной крови, проникающими вглубь синего льда и плавящими его.

— От искры той да возродится пламя! — тихо произнесла Имал, склоняя голову перед просыпающейся от сна хранительницей Восьмиречья.

Вокруг нас творилось ледяное безумие, бритвенно-острые осколки срывались с потолка пещеры, Имал благоговейно взирала на оживающую паучиху, а я не мог оторвать взгляда от алых капель крови, стекающих по ладони дикарки. Как и всякий маг крови я уже на автомате взял комарами образцы и опешил от результата… С учётом минимального расхождения это была моя кровь, вернее, кровь Комариных с примесью Виноградовых! Соотношение кровей было практически идентичным с моими.

Да ла-а-адно! Я же единственный ребёнок в семье! Хотя… Чем занимались родители год в Сибири история умалчивает, если смогли нарыть божественный артефакт, то и сестру на радостях могли заделать, дурное дело не хитрое.

— Кто твои родители? — спросил я у дикарки, но та меня не слышала. Она уставилась, не мигая, на паучиху словно кролик, загипнотизированный удавом, и продолжала поливать жвала паучихи, смешивая синюю и красную кровь. Так-с, здесь я внятных ответов не добьюсь, но надо же разобраться, что здесь вообще творится?

— Имал, как зовут вашу хранительницу? — обратился я к единственному доступному источнику информации, а сам отправился поближе к паучихе.