— И тебе здравствуй, Агапка. Что привело тебя ко мне? Случилось чего? — продолжая рассматривать мужика, поинтересовался я.

Агапка лишь кивнул и начал в руках мять шапку, а глаза и вовсе к земле опустил, отвечать он не спешил, так продолжалось секунд десять.

— Ну? — рыкнул Проня.

— Отпустите меня и семью мою с земельки, прокормиться не можем, — все так же смотря в землю, едва слышно произнес Агап.

— Чего? — рявкнул тут же Пронька. — Ты чего удумал, пес? Уйти хочешь, сбежать надумал?

— Тише, — поднял я руку. — Ты сказывай, в чем дело-то? — проникновенно произнес я, глядя на Агапа.

— Прокормиться не можем, Андрей, — глянул на меня Агап и тут же вновь опустил глаза к земле.

— Врешь, подлец, — снова влез Прокоп и двинулся на Агапку.

— Да погодь ты, — остановил я послужильца.

Было видно, что Агап не договаривает или даже врет.

— Отчего же так? Вроде земля хороший урожай дает нынче. Ты в лесах охотишься, и ни чинит тебе никто препятствий. Да и когда голодно было, мы помогали.

Агап тут же рухнул на колени, прямо в снег.

— За то мы благодарны, Андрей Володимирович, и молили перед богом за вас и за отца вашего с матушкой, вот тебе крест, — и Агапка тут же осенил себя знамением.

— Встань и правду сказывай, вижу же, крутишь. Там и решим, может, и поможем в беде твоей.

Агап не сразу поднялся с колен, перед этим с опасением зыркнул на Прокопа и, поднявшись, заговорил:

— То правда, что помогали вы. Только девять ртов у меня, лебеду с корой есть приходилось. Хлебушка купить дорого было, да и садить надо. Вот я пять мешков рожи занял в Георгиевском монастыре на три годочка, отдать надо целую подводу. Скоро срок истечет, а нету у меня, даже если продам все, не соберу столько. Придется в холопы идти самому, а не приду, так все равно притащат, — с горечью произнес Агап. Семья же без меня не проживет, так что и им придется в холопы монастырские идти. Ты уж прости меня, Андрей Володимирович, — вновь бухнулся на колени Агапка.

Прокоп лишь выругался едва слышно и тяжко вздохнул.

— Сам-то желаешь к ним пойти? — вгляделся я в лицо Агапа, на что он скривился, и это было видно, несмотря на его заросшее лицо.

— Понятно, — протянул я. — Срок отдачи когда?

— К началу лета, я даже сеять нынче ничего не буду, толку-то, — тихо прошептал Агап.

— Значит так, землю засевай. Я же подумаю, как помочь и уплатить долг, так что не думай на этот счет, — задумчиво протянул я.

— Спаси тебя бог, — во всю глотку рявкнул Агап и вновь упал на колени.

— Ты вставай да домой иди, время еще есть. Как что решу — сообщу, — сказал, глядя на подымающегося Агапа.

— Благодарю, — отвесил он поясной поклон и, уже собиравшись развернуться, замер, будто что-то вспомнил. — Я тут следы волков видел, кажись, стая у нас завелась, извести бы ее.

— Где видел и сколько, — тут же подключился Прокоп.

— Так, возле Виднеевки, на самом краю, следы видел, покружили да в лес ушли. Могут и на подворья залезть али еще чего. Следов немного, думается мне, стая голов десять, не больше.

— Значит, надо будет извести их, — тут же высказался Богдашка, заработав мой подбадривающий кивок.

— Изведем, не дело, чтобы зверь рядом кружил, задерут еще кого. Думаю, на охоту пойдем и тебя, Агап, захватим, так что будь готов, — высказался Прокоп.

— Обязательно. Прощевайте, Андрей Володимирович, и ты, Проня, — произнес Агап. Богдану же вновь достался кивок.

Прокоп закрыл калитку за Агапом и, глянув на меня, произнес:

— Андрей, неужто ты думаешь долг за Агапку отдать?

— Возможно, — протянул я, на что Прокоп лишь покачал головой с неодобрением.

За время этого разговора на меня накатила слабость.

— Проня, прав ты, отлежаться мне надо, завтра поутру к Водянице поедем.

— Богдашка, подмогни Андрею да за огнем последи, — тут же прореагировал мой послужилец. Я Афиньку к тебе отправлю, пусть каши сготовит, вечером самолично баньку истоплю да пропарю тебя, Андрей. Банька против любых хворей убережет.

Новая боль растеклась по голове, а с ней и знания, кто такая Афинька. Помимо семьи Прокопа, у меня на подворье проживали еще две холопские семьи. Которые следили за подворьем и живностью всякой, да на полях работали.

Афинька была женой Тарая, который мог и по дереву чего вырезать и по железу работать, коня подковать или еще чего по мелочи, в общем, у мужика были золотые руки, да и сама она слыла той еще рукодельницей, и трое деток у них имелось. Нечай же ему помогал, и вся тяжелая работа была на нем.

— Банька — это хорошо, — протянул я и, развернувшись, пошел домой, ко мне тут же подскочил Богдан, закинув руку на плечо.