Наш путь лежал через Нижний Новгород, потом Кинешма и Кострома, далее Ярославль, а там и Троице-Сергиев монастырь.

Проехав Ярославль, мы направились в сторону монастыря по дороге через какую-то речку, как вдруг нам повстречался большой воинский отряд, не меньше сотни человек, среди которых были и стрельцы. — Вы кто такие? — раздался крик от одного из всадников, едущих впереди.

Одет он был в хороший, я бы даже сказал, дорогой кафтан, да и подпоясан цветным кушаком с узорчатым шитьем. Жеребец был под стать всаднику. Рядом с ним на коне сидел мужчина лет сорока, одетый как бы, не богаче вопрошающего.

— Андрейка я, сын Володимиров, — несмело ответил я.

— И куда же ты, Андрейка, путь держишь? — допытывался всадник.

«Вот же принесла нелегкая», — мелькнула мысль.

— Так на пустошь в Троице-Сергиев монастырь. Мощам поклониться и помолиться. Тятя мой перед смертью своей поручил съездить и помолиться туда за упокой его души, — пояснил я, добавив в голос боязливых ноток.

— Сын, что исполняет волю отцову, — это правильно, — вдруг заговорил старший.

Колонна же ждала и не двигалась.

На слова старшего я лишь склонил голову, признавая его правоту и мудрость.

— Андрейка, а ты крест целовал уже царю? — вдруг подъехал ко мне молодой и внимательно глянул.

Я же еле сдержался, чтобы не ляпнуть: «Которому? А то в последнее время что-то царей расплодилось».

На вопрос же лишь помотал головой.

— Откуда ты, Андрей? Да, что за люди с тобой, родичи твои?

— Из-под Гороховца я. Это же отцовы послужильцы, а теперь и мои, — тяжко вздохнул я.

— Ну, раз не целовал ты крест еще царю, то сейчас это и сделаешь, — веско произнес старший всадник.

«Видать, царский посланник, а может, еще и боярин какой», — мелькнула у меня мысль.

По знаку старшего тут же с телег принесли большой золотой крест с драгоценными каменьями и книгу, украшенную под стать, тут и поп в рясе нарисовался.

Нам же пришлось слезать коней и подходить. Прокоп строго на меня глянул, да и по остальным взглядом прошелся, чтобы мы ничего не учудили.

Ну да стоит только проявить сейчас неуважение, и к нам тут же возникнут вопросы, возможно, и со смертельным исходом. А если всплывет, что мы целовали крест Лжедмитрию, то и вовсе на месте убьют или на дыбу потащат. Что лучше, умереть на месте или после пыток?

Как говаривал один литературный персонаж: «Если мне приходится выбирать из двух зол, я предпочту не выбирать вовсе».

Жизнь штука сложная, к сожалению.

Тем временем нам озвучили, что целовать крест мы будем царю Федору Борисовичу и клясться ему в верности за себя и потомков своих до седьмого колена.

— Запомнили? — обратился к нам молодой.

— Запомнили, — кивнул я. Пытаясь изобразить на лице благолепие и вообще, что сейчас от счастья описаюсь.

Я первым произнес слова клятвы, а после, перекрестившись, поцеловал крест и Евангелие, следом за мной повторили и остальные, даже ни у кого мускул не дрогнул.

— Вот и славно, — произнес старший из двоицы.

— Царь Федор милостив к своим холопам, оттого держите, — подключился младший, залез в кошелек и, вытащив оттуда монету, бросил мне. Которую я на лету поймал и, отвесив поклон, поблагодарил за царскую милость и щедрость.

Старший вновь махнул рукой, крест и Евангелие спрятали, и спустя минуту отряд отправился дальше по дороге.

Нам же пришлось отойти с дороги.

— Эй, служивые, а это кто, боярин али князь? — повысив голос, спросил я.

— Это Вельяминов Афанасий Матвеевич и сын его, царские родичи. Считай, сам царь тебя облагодетельствовал, — донесся до меня чей-то ответ, и я кивнул.

— Благодетели хреновы, — проворчал я, когда отряд отошел подальше, а монету припрятал. Отдам кому-нибудь из нуждающихся в монастыре, хотя хотелось выкинуть эту копейку, но я сдержался.

— Видать, по городам поехали, клятву Федору принимать, — глядя на спины отряда, хмыкнул Прокоп.

— Так мы, получается, теперь клятвопреступники? — тихо произнес Вишка, но я его расслышал, как и остальные.

Под нашими взглядами он потупился.

— С чего это мы клятвопреступники? — вкрадчиво спросил Прокоп.

— Ну как же? В Туле мы Дмитрию Иоанновичу крест целовали. А тут царю Федору Борисовичу. Вот и выходит… — И Вишка развел руками.

— Так то под принуждением, что там, что здесь. Попробовали бы чего-нибудь не того пискнуть и там и здесь тут бы и конец, — зло усмехнулся Прокоп.

— Клятва, полученная под принуждением, не считается истинной, — задумчиво произнес Елисей.

На которого я тут же покосился, вспомнив, как он попал ко мне в послужильцы.