— Вот я и думаю, может, кого из соседей еще привлечь к этому делу али из полка. Да и плачу я десять рублев на всех. А трофеев готов взять лишь треть, от всего и неважно скольких я людишек побью. Да и купца того потом можно за нежные места потрогать и потрясти его за мошну, чтобы это дело не придать огласки, а то ему могут и пятки прижечь или еще чего за татьбу.

— Это да могут, — задумчиво произнес Микита.

— Народ соберем, и не плохой отряд. Многие уже пашню засеяли, а дела нет, — подхватил Василий.

Дальше мы обсуждали детали и пришли к тому, что я со своими людьми отправлюсь домой и приготовлюсь к встрече, а Микита с Василием организуют людей.

Бойцы будут находиться в Гороховце и отслеживать всех чужаков, и им явно нужен будет провожатый, а то сами еще не дойдут и заплутают.

На дороге к моему поместью пару секретов поставят и, если чужаки отрядом пройдут мимо города незаметными, смогут отряд в городе упредить и выдвинуться ко мне на помощь, мне же останется только продержаться, а после ударим по ним с двух сторон, а дальше по обстоятельствам.

Простенько и со вкусом, а главное может сработать.

Так же сроки обговорили в четыре недели, что если за это время не явятся враги, то и вовсе не появятся. Да и дольше не выйдет ждать, люди начнут роптать, и захотят домой, а так за четыре недели спокойно заработать по пятьдесят копеек или чуть меньше ни кто не откажется.

С утра мы разъехались. Василий и Микита — собирать людей, а я домой готовиться к предстоящей встрече и бою.

Вернувшись домой и распустив послужильцев, я дал себе пару часов на отдых, просто отлеживался и собирал мысли в кучу, за это время Елисей успел куда-то усвистать. Отдохнув, я захватил отрезы ткани и направился к Афиньке.

Которую нашел возле дома, она вместе со всеми своими детьми перебирала крупу, внимательно просматривая каждое зернышко.

— Здрав будь, Андрей, — тут же подскочила она с лавки, а следом и ее дети встали и меня поприветствовали, она, аккуратно лавируя между мисками и детьми, подошла ко мне.

— Как дела, Афинька, все ли здравы? — окинул я ее детишек.

— Бог миловал, все хорошо, — тут же обернулась она и оглядела детей, что с опаской и любопытством разглядывали меня.

— Славно, славно, — покивал я. — Афинька, ты знатная рукодельница, оттого к тебе я и пришел.

Моя холопка тут же покосилась на кучу отрезов ткани и сумку в моих руках, догадываясь о моей просьбе.

— Хочу, чтобы ты пару кафтанов мне сшила, богатых, с вышивкой, и исподнее в том числе, под стать, — выдал я.

— Могу попробовать, — с сомнением протянула она и пощупала ткань, что я держал.

— Ты знатная мастерица, уверен, управишься, — улыбнулся я доброжелательно.— Да и награда от меня не задержится, уж будь уверена. — А коли еще и тегиляй сможешь мне сделать, что бы богато смотрелся, я еще больше рад буду, на него тоже сукна аглицкого прикупил, но это уж после. В сумке нитки и пуговицы, да всякое разное, что может пригодиться.

Афинька молча кивнула, а после вполоборота развернулась и грозно глянула на детей, которые тут же ко мне подскочили, принимая ношу.

Вернувшись домой, я начал примерять обновки. Начал со шлема, понял, что под него надо обязательно подшлемник, и тут же использовал бумажную шапку, ведь их я еще не раздал. Вышло очень даже недурно, надо будет кое-где укоротить, убрать наносник, и вполне можно использовать.

Возможно, и под железные шапки так можно, что достались Прокопу и Елисею, жаль, раньше не догадался, а Прокоп промолчал, не стал лезть с советами.

Надо будет Афиньке еще сказать, что бы обычную шапочку сшила, и ее использовать как временное решение, а потом еще пару шапок прикуплю.

Отложив шлем в сторону, я добрался до доспеха, бахтерец был распашной слева, чуть ниже подмышки имелся разрез, который зашнуровывался и ремешками закрывался.

Натянув кафтан, который обычно надевал под кольчугу, и пыхтя как паровоз, с ругательствами я смог надеть бахтерец. Он был действительно тяжел и непривычен, грудь защищали металлические пластинки так же, как и спину, еще был разрез от паха в кольчужном плетении, которое свисало сантиметров на двадцать.

После я надел наручи, которые тоже крепились на ремешки, и, нацепив на голову шлем, взяв в руки саблю, вышел во двор и начал ходить, размахивая клинком. Было непривычно и неудобно, и этот чертов доспех хотелось стянуть с себя, но я продолжал. Спустя полчаса начал уставать, а еще через час моя одежка пропиталась потом, да и солнышко пригревало неслабо.

Там и Прокоп появился в новом доспехе, и Богдашка. Богдан радовался новой кольчуге, но поглядывал на мой и отцовский бахтерец, тяжко вздыхал, а там и Елисей объявился, в деревню бегал, пытается там клинья подбить к одной вдовушке.

В общем, игрались с новыми игрушками, пытаясь освоить их. Я же осознал, что бахтерец для меня пока еще слишком тяжел, хоть и дает хорошую защиту, но все-таки лучше мне использовать кольчугу со шлемом и наручи. Толку больше выйдет, и не так устану.