— Матвей Карамзин прошлой ночью в дурость впал. Всех Старейшин на уши поставил. Вот, созвали. Разбирательств хотят. Достали…Пойду. А то время поджимает.

Император резко сорвался с места, вышел из своих покоев и решительно направился к залу Совета. Как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь.

Благо, находился этот зал недалеко, на этом же этаже. Дворец так-то немаленький. Иногда так набегаешься из конца в конец, что вообще ничего не хочется.

В коридорах, по которым Николай Александрович двигался быстрым шагом, было тихо. Тихо, пустынно и как-то не по-императорски. Раньше, помнится, отец рассказывал, везде, чуть ли не на каждом углу, стояла стража, личные царские гвардейцы. В специальной форме, с саблями и эполетами. Перед царем слуги бежали двери открывать. А сейчас… О времена, о нравы…

По нынешним тенденциям, если вдруг во дворец решит пробраться убийца, так его ни сабли, ни эполеты не остановят. Оружие сейчас такое, что с вшивой яблони, стоящей во дворе, можно легко империю без правителя оставить. Одним выстрелом. Поэтому охрана имеется, но она патрулирует территорию. А по дворцу просто камеры слежения распиханы. Слуги… Ну, тоже эти традиции канули в лета́. Теперь ни красную дорожку под ноги не стелят, ни с трубами глашатаи не стоят.

Император, пребывая в ностальгических думах, не заметил, как оказался перед высокими, украшенными резьбой дверьми, ведущими в нужный ему зал.

Николай Александрович замер на секунду, выдохнул, сделал каменное лицо, взгляду придал высокомерия, а затем толкнул створки и шагнул вперёд.

Старейшины уже сидели за большим круглым столом. За спиной каждого замер слуга с подносом. На подносе, как положено, стояли кувшин с вином, кувшин с водой, кувшин со свежевыжатым соком и бокалы. Прихоть глав Домов. Райдер, чтоб их. Тоже, нашлись поп-звезды. Хоть жрать не требуют во время совета и то слава богу. Он, этот совет, без жратвы иной раз настоящий цирк напоминает, а если бы на столе еще перепела, к примеру, стояли, так Старейшины этих перепелов соседу на морду шлепали бы. Или вилками глаза повыкалывали. Ненавидят друг друга до одури. А главное, чего ненавидеть-то? У каждого свой удел, своя земля в подчинении. Артефакты опять же все имеют. Нет. Спокойно не живётся сволочам.

Император, не останавливаясь, прошествовал к месту, которое условно считалось главным. Его место. Место судьи и того, кто всю эту паучиную сходку может на место поставить. Дело вовсе не в уважении или титулах. Дело в том, что лишь император обладает способностью обнулять артефакты. В его присутствии они просто не работают. Вообще.

Почему? Неизвестно. Никто ответить на этот вопрос не может. Одно лишь точно наверняка. Тот, кто дал Старейшинам артефакты, специально такую лазейку оставил. Семью, в которой по наследству передается эта особенность.

Николай Александрович в гробовой тишине занял свободное кресло и хмуро уставился на Старейшин.

Сидят… Пыжатся. Алиса Евгеньевна с прямой спиной, будто шест проглотила. Красивая женщина, конечно. Даже годы ее не берут. Опять вместо своего супруга явилась. Интересно, тот хоть жив еще? А то может прикопала его по-тихому. Надо пригласит главу Дома Розы на аудиенцию, проверить, не угробила ли его супруга.

Дом Воздуха и Дом Кинжалов… Суровые мужики. Оба во главе кланов стоят лет по двадцать. У этих все чётко. Сами порядок любят и свои семьи в строгости держат. Тем более у Дома Кинжалов — военное ремесло на уровне профессионалов высочайшего класса. Там муштра едва ли не с пеленок начинается.

Дом Земли… У того одна проблема — девки. Свои, родные. Дочерей настругал, а сына до сих пор нет. Скоро жена от него с криком убежит. Сколько можно рожать-то?

Дом Воды… Николай Александрович с трудом сдержал недовольную гримасу, которая каждый раз при виде этого малолетнего идиота норовила проявится на его императором лице. Нельзя. Он не имеет права показывать свое настоящее отношение. Все равны для правителя. Так должно быть. Но Марка хочется придушить собственными руками. Отец с бусурью был, а сынок вообще…Кстати, чего это у молодого Старейшины вид помятый? Синяк под глазом. Замазать, конечно, пыталтсь, но все равно заметно.

Дом Радуги… Никита Витальевич Черкесов. Пухлый, небольшого роста, с мягким взглядом. С виду глянешь — добрейшей души человек. А на самом деле, сволочь редкая. Впрочем, все они сволочи, эти Старейшины.

Император оторвался от толстяка и посмотрел на Розенкранца, который сидел напротив главы Дома Черной Луны. При этом оба они прожигали друг друга такими гневными взглядами, что воздух между ними почти искрился. Видимо, прямо перед приходом императора, сцепились все же.

Хотя… Николай Александрович по второму кругу обвел взглядом Старейшин. Все они какие-то напряжённые. Лаялись, похоже. Но когда император неподалёку, на большее не решатся. Знают, если переступят грань, он их наказать может. Например, заблокировать артефакт на пару лет.