Я прошёл внутрь. За небольшим тамбуром начиналась производственная часть. По стенам стояли станки неизвестного мне назначения. Ярко горели лампы. В дальней части коптила не то печка, не то дизельная горелка. Я не успел рассмотреть. Стоило мне пройти несколько шагов внутрь, как послышался грозный окрик.

— Ты чего сюда прёшься, балбес⁈ Нельзя в рабочую зону, ясно⁈

Оторопев от такого приёма, я нашёл глазами говорившего. Впрочем, он уже сам торопился ко мне с грозным видом. Это был сухой и седой старик ростом мне по плечо.

Когда он приблизился ко мне на расстояние пяти шагов, я с удивлением разглядел на нём настоящую рабочую спецовку. С гербом Державиных.

У меня даже рот от неожиданности приоткрылся. Я словно оказался в параллельном мире.

— Ты кто такой? — продолжал наезжать на меня старичок. — Тебе чего надо?

— Державин Никита Александрович, — представился я и, повинуясь внутреннему порыву, протянул ему руку. — Новый управляющий этого завода.

— Дожили, — пробурчал старик. — Детей на завод работать шлют.

Но руку пожал. И как-то даже приосанился.

А я подумал, что он сильно мне кого-то напоминает.

«Но-но, — буркнул Архос. — Я значительно моложе».

— А мне, когда сказали, что власть переменилась, подумалось, брешут, — признался он примирительным тоном. — Проходите, могу чаю сделать.

— Было бы здорово, — ответил я. — А скажите, как вас зовут, и кем вы тут работаете?

— Михалычем меня кличут, — усмехнулся старик. — А работаю я здесь уборщиком, сторожем и так ещё по мелочи.

— Очень приятно, — сказал я, скрывая разочарование.

Я-то надеялся отыскать тут какого-то доброго волшебника из области производственной магии. Потому что выглядело всё это на контрасте просто нереально.

— А вы к нам надолго или с инспекцией? — расспрашивал меня Михалыч, пока вёл через весь цех к железной лесенке на второй этаж, где находилось что-то типа комнаты отдыха.

— Пока не наведу тут порядок, это точно, — ответил я. — А то сами знаете, во что завод превратился.

— Уж знаю, как не знать, — грустно ответил старичок. — Я ж тут сорок лет от звонка до звонка, по двенадцать часов в день начальником цеха отработал. Потом меня, конечно, заменили, но уйти не смог. Не могу я дома, прям помираю там. А тут — жизнь, смысл, общение.

Ах, вот оно что! Тогда многое становится на свои места.

— Вы, это, ваша благородь, если хотите завод-то восстанавливать, прямо сейчас посылайте своих людей на ближайшие базы металлолома. Может быть, хоть какие-то станки удастся вернуть, — Михалыч смотрел на меня печальным взглядом, не ожидая, видимо, решительных действий.

— Ром, — попросил я водителя, у которого уже успел узнать имя, — набери, пожалуйста, Стасу, попроси, чтобы послал людей.

Водитель кивнул и отошёл на два шага, чтобы поговорить по телефону. А я взглянул на старика. Тот преобразился. Он, кажется, почувствовал, что я действительно готов тут всё изменить.

— Михалыч, а как получилось, что Кабан с бандой этот цех не разворовал, как остальные? — спросил я, присаживаясь и беря в руки предложенную мне металлическую кружку с крепким и сладким чаем.

— Да, — старик махнул рукой. — Мамка его померла родами, так мы с жинкой выхаживали. А как пять ему стукнуло, родственники какие-то мутные объявились, забрали и вырастили вот это вот, — в его глазах задрожали слёзы, но на щёки не пролились. — Но он, когда пришёл, говорит, помню я тебя и жинку твою. И только доброе. Поэтому, не боись, не трону. А я сказал, меня хоть у входа закопать можешь, а цех не трогай, это душа моя.

У меня так живо представилось всё, что он описал скупыми фразами, что у самого в горле комок встал. Вот только я не смог представить Кабана маленьким. Так он и предстал в моём воображении: татуированный, накачанный, с бородой, но размером с младенца.

Теперь пришлось давить улыбку.

— Тогда понятно, — проговорил я. — По крайней мере, по этому месту понятно, как завод вообще выглядеть должен и к чему, так сказать, стремиться его поднимать.

— Э-э, ваша благородь, — старик помотал головой. — Для того, чтобы завод поднять, одной воли и денег мало. Люди нужны. А они сюда на пушечный выстрел не подойдут.

— Кто-то же тут работал? — уточнил я. — Вот с них реформы и начнём.

— Две трети с Кабаном ушли, — сказал Михалыч. — А остальные просто идти не могут, понимаешь? Так что, если ты с собой не привёз пятьсот-шестьсот человек, то ничего у тебя не выйдет. Многие станки, конечно, работают сами, но технологический процесс всё равно требует людей. И много.

— Полагаете, те специалисты, что работали тут раньше, не вернутся? — спросил я, затем встал и принялся расхаживать по комнате.