— Она у себя, — ответил я. — И тебе здравствуй.

— Извини, — буркнул отец, отводя взгляд. — Просто настроение ужасное. Ещё бы, когда твоего любимого человека молниями бьют. Я очень зол!

— Отец, — проговорил я, как можно более спокойным тоном. — Твоего любимого человека второй день третируют по малейшему поводу. Твоему любимому человеку, а по совместительству младшей дочери не дают спокойно тренироваться и работать над собой…

— Да не дают ничего эти тренировки! — внезапно взорвался отец. — Права Матильда, это бессмысленная трата времени! Как была взбалмошной, так ею и осталась. А ты? Тоже лицо воротишь от моей женщины! Я после смерти матери вам всего себя отдал! Воспитал, выкормил, взрастил! Всё положил на алтарь вашего благополучия! А вы что? Я же не прошу многого взамен. Только дайте мне побыть счастливым, вот и всё!

— Отец…

— Что «отец»? Я в кои-то веки привёл в дом красивую девушку, а вы сразу в штыки! Только Коля меня понимает. Но он и сам сейчас с кем-то общается. А вы почему-то решили, что можете мне указывать, с кем мне общаться. Никогда такого не будет!

— Отец…

— Да, я тоже хочу быть счастливым! Представь, даже в своём возрасте хочу просыпаться рядом с женщиной! Нашёл ту, что меня полностью устраивает. Привёл домой, думая, что у меня взрослые и воспитанные дети. И что я вижу? Мою женщину молнией в лоб! Всё, сил моих больше нет. Карина наказана, до конца года под замок, а там посмотрим на её поведение. Ван Ли я отошлю обратно деду, сможешь с ним там заниматься.

— Отец! — на этот раз я рявкнул, и он, наконец, замолчал, уставившись на меня. — Карине нужны эти тренировки. Твоя Матильда решила избавиться от портрета матери в общей галерее. Карина это увидела и попросила этого не делать, на что была послана на край света с попутными ветрами. Ты пойми, если бы не тренировки, от твоей горячо любимой женщины осталась бы горстка пепла, которую можно было бы в совочек собрать, а затем с крыши небоскрёба развеять.

— Не могла она так поступить, — заявил отец, впрочем, не сильно уверенным голосом. — Матильда — хорошая.

— Возможно, — я поднял ладони в примирительном жесте. — Для тебя так оно и есть. Но знай, она сделает всё возможное, чтобы отстранить от тебя всех здравомыслящих людей. Она уже этим занимается, если ты не заметил.

— Как вам не стыдно? — совсем тихо пробурчал Александр Игоревич.

— Стыдно, конечно, — проговорил я, и отец тут же вскинул на меня взгляд. — Что здравомыслящий человек не видит, как им крутят, словно слонёнок хоботом. Кстати, камеры из портретной галереи ещё можешь посмотреть. Очень познавательное кино, знаешь ли.

— А вы — хам, молодой человек, — сказал отец, садясь в своё кресло.

Кажется, он признал своё поражение, но мне от него было нужно совсем не это.

— Я вообще по другому поводу пришёл, — я стал прохаживаться по кабинету, потому что так мне лучше думалось. — Скажи, пожалуйста, а у нас остались родственники со стороны матери?

Он снова вскинул на меня взгляд, но теперь ошарашенный. Такого вопроса он точно не ожидал.

— Из родственников с той стороны, — глухо проговорил он, — у нас только полоумная бабка в Крыму. Но она перестала с нами общаться после смерти Юли. А больше никого.

— Тогда у меня есть к тебе предложение, — я понял, что разрешить конфликт прямо сейчас не смогу, но, по крайней мере, смогу немного оттянуть его развитие.

— Какое же? — спросил отец.

— Завтра же я сдаю теоретическую часть экзаменов в академии. Затем решаю вопросы с заводом, там ненадолго. Карина и Ван Ли как раз за это время соберутся. Потом я приеду и заберу обоих в Крым. Мы поедем навестить бабушку. А у вас тут как раз страсти улягутся. Может, ты что-то видеть начнёшь. Ну, как тебе идея?

Александр Игоревич сцепил руки в замок и принялся хрустеть суставами. В подобной задумчивости я его ещё ни разу не видел. В нём боролись два противоречия, и он никак не мог отдать предпочтение какому-то одному из них.

Наконец, он решился.

— Хорошо, езжайте. Но после этого мы собираемся тут и кардинально решаем, как живём дальше.

— Отлично, — сказал я и протянул ему руку. — И не серчай, мы тебя любим.

Он пожал мою ладонь и даже попытался выдавить некое подобие улыбки.

Выйдя из кабинета, я набрал сообщение особому адресату.

«Привет, Варвара. К сожалению, семейный форс-мажор вынуждает меня повременить с Питером. Завтра вылетаю в Крым».

«Привет, Никит. Это даже лучше, я давно собиралась в Ливадию. Встретимся в Крыму J. P. S. Буду со своей новой преподавательницей».

Я написал:

«Отлично, устроим им с Ван Ли спарринг».

«Аха-ха-ха! Насчёт спарринга не знаю, но тренировку — точно!»

На том и порешили.