— Как? — я немного удивился такой постановке вопроса.

— А ты оглядись. Посмотри, где мы находимся. И всё поймёшь!

Архос, а точнее человек, вид которого он принял, обладал поистине гипнотическими чертами лица. Бывают такие люди, которых хочется рассматривать вечно. Поэтому оглядеться я решил только теперь.

Пространство, по которому мы шли было увито красными трубками. Некоторые из них были светлее, другие — темнее. Над головами ярко горела звезда. И хоть она слепила, но тепла от неё я почти не ощущал.

Бывают такие картинки, на которые нужно смотреть под определённым углом. И тогда ты видишь совершенно другое изображение. Так и тут. Я просто попытался посмотреть со стороны на то место, в котором мы находились. И понял, что мы внутри моего физического тела. Точнее, в его проекции.

Совсем рядом с яркой звездой новообразованного эфирного сердца покоилось сердце обычное, которое остановилось и теперь никак не желало снова биться. Точнее, не так. Желать-то желало, но что-то ему мешало.

«Почувствуй свой пульс, — говорил мне Ван Ли. — Услышь ток крови».

Я замер. И полностью сосредоточился на своей крови. Сейчас она стояла, так как ничто не гнало её по организму. Но это было неправильно. Нужно заставить работать это тело. Кровь должна двигаться, сердце биться, эфирное сердце аккумулировать и перерабатывать эфир.

Подчиняясь единому чувству — жажде жизни, я потянулся к собственному сердцу, возвышающемуся над нами, словно диковинному зданию с красными трубками. Но, приближаясь к нему, я рос, увеличиваясь в размерах. И вот моё собственное сердце легло в мою несуществующую руку. Возможно, я отрастил её из эфира. Но точно не уверен.

Я вспомнил ритм своего пульса. Как он отдавался в моих ушах.

Пум-пум, пум-пум, пум-пум…

И в такт этому я принялся сжимать сердце воображаемой или эфирной ладонью.

Пум-пум, пум-пум, пум-пум…

Мне показалось, что сердце моё вздохнуло, хотя, конечно, это было не так. Затем оно сделало пробный толчок крови. А затем заработало в почти привычном ритме. Пару раз пропустило удары, и, наконец, полностью восстановило ток крови.

Я почувствовал, что меня куда-то уносит. Просто утягивает прочь от Архоса.

— Ты — настоящий Примарх, — сказал тот, и вдруг из-за его спины выглянули паучьи лапы. — Я горжусь тобой.

Но мне было не до сантиментов. Я же не для того всё это терпел, чтобы просто запустить старое сердце, так? Пролетая мимо яркой звезды эфирного сердца, я пустил в него поток собственной силы такой мощи, какую только мог притянуть.

Звезда приняла этот поток. Сначала ничего не происходило, кроме того, что меня увлекало всё дальше и дальше в ту область, где была голова. Затем звезда немного померкла, словно перерабатывала мою силу, и это внезапно потребовало от неё больших затрат.

И уже в самый последний миг, перед тем как сознание снова на мгновение погрузилось в пустоту, я увидел, как звезда моего эфирного сердца засияла с такой силой, что грозила выжечь глаза.

— Получилось! — закричал я, не в силах сдержать эмоции. — Получилось!

И тут же услышал сдавленные рыдания.

Открыв глаза, первым делом я увидел ошарашенное лицо Беллы, залитое слезами. Прямо сейчас у неё потихоньку открывалась нижняя челюсть.

— Мамма миа, ми ай спавентато! — из-за эмоций она перешла полностью на итальянский, но быстро справилась. — Я думала, что потеряла тебя.

— Сколько меня не было? — спросил я.

— Три с половиной минуты, — сквозь слёзы счастья проговорила бабушка. — Допускается же не больше одной.

— В смысле, допускается? — поднимаясь, уточнил я.

— Эфирное сердце может заработать только в случае остановки основного, — Белла развела руками.

— А почему не предупредила? — удивился я.

— Обычно люди пугаются и отказываются. Боги мои, это были самые долгие минуты в моей жизни. Стой! — она внимательно смотрела мне в область груди. — Сколько же ты впитал магий? Боги…

— Я не знаю, — честно признался я. — Из-за столь долгой клинической смерти понять это невозможно. Но стихийные и ментальную — точно. С этого и начнём.

— Первый раз такое вижу, — призналась бабушка. — Ты будешь великим правителем, если справишься со всем этим.

«Да что вы оба заладили?» — хотел спросить я, но в этот момент понял, что раздражаюсь. А это было лишним.

Я видел, что моя бабушка находится на грани нервного срыва. И в этот момент в моей груди потеплело. Словно та звезда, что жила в моём теле что-то хотела подсказать. И ещё я понял, что могу успокоить Беллу, чтобы все переживания сегодняшнего вечера в ней улеглись.