К чемпионату СССР в Тбилиси тысяча девятьсот семьдесят восьмого года я записал в актив «золото» молодёжной спартакиады, набрав достаточное количество побед до кандидата в мастера спорта. Не все дались досрочно, но ни одного поражения. Вырос ещё на несколько сантиметров, в категории до пятидесяти четырёх держался с большим трудом, избегая практически любых упражнений на рост мышечной массы. В следующем весе у белорусского спорткомитета были свои фавориты, ни о каком отборочном поединке никто из ответственных товарищей и слушать не хотел. Я понял, что таков бич советского бокса, кроме, быть может, самых тяжеловесов. Юноша веса пера, больше напоминающий скелет, перевитый жилами, непременно набирает массу и, победив в сравнительно лёгкой категории, сталкивается с недопуском к титульным соревнованиям в следующем весе: там свои фавориты. При моём росте метр семьдесят пять нормальный взрослый мужчина весит не менее семидесяти килограмм, это первый средний вес, сколько мне держать себя в состоянии «засушенного Геракла», не известно, Коган в случае чего немедленно заведёт старую песню о командных интересах.

Чтобы отстаивать своё право на соответствующую габаритам категорию, мне было необходимо выполнить мастера спорта и получить медаль на союзном первенстве, но я летел в Тбилиси ослабленный сгонкой веса, чувствовал себя хуже, чем на республике. Старший в белорусской сборной, спортивно-партийный функционер, ещё и недовольно фыркал, меня взяли вторым номером, словно из милости «ну так и быть», лишь потому, что у предыдущего кандидата в сборную начались проблемы с милицией.

Я в очередной раз принёс в учительскую письмо из Комитета по физкультуре и спорту об освобождении меня от школьных занятий на время чемпионата, завуч отвела легального прогульщика к директору, тот «включил строгость», предупреждая, что окончание в прошлом году девятого класса на одни пятёрки даёт мне шанс на золотую медаль, облегчающую поступление в любой вуз СССР, но только если я приложу такие же усилия в учёбе, на что получил просьбу перенести для меня и выпускные экзамены, если выиграю путёвку на чемпионат мира в Белград. Он, знавший о моей беспардонности, ничего не обещал, зато пожелал удачи на Кавказе.

В самолёте, уносившем белорусскую сборную на юг, Коган усадил меня рядом и принялся за разбор противников на предстоящем чемпионате. В принципе, у нас было несколько мастеров спорта, кандидатов на победу, но от минского «Динамо» я был самым перспективным, если бы не борьба с весом.

— В легчайший вес перебрался Амиран Хизанишвили, бронзовый призёр прошлогоднего чемпионата, но тогда был в первом наилегчайшем. Знаешь же, дома и стены помогают. Фаворит публики, красавец парень, помню его. Дерётся с взрывным южным темпераментом. Его основной конкурент — Давид Торосян из Еревана, можешь быть уверен, билеты на дни боёв в легчайшем весе раскуплены и перепродаются с рук, не удивлюсь, если за сто или двести рублей.

— Давайте проведём пару-другую армян в зал. Неплохая добавка к командировочным.

— Не удивляюсь твоим прожектам только потому, что знаю тебя много лет. Авантюрист! Думаешь, смуглые бизнесмены из Закавказья не просчитали этот вариант? Даже не пытайся. Лучше присмотрись к Виктору Рыбкину. Он — самый мощный среди вас. Бронза на Олимпиаде в Монреале, золото на Европе в семьдесят пятом и бронза в прошлом, чемпион СССР в семьдесят пятом.

— Секунду. Выходит, семьдесят пятый для Рыбкина звёздный год. Сейчас на спаде?

— У него та же проблема, что и у тебя. Вырос на переход в более тяжёлые веса, но не пускают. Москвич, там внутренняя конкуренция огромная — не чета нашей. В небольших союзных республиках, бывает, молодому проще переходить в другие категории. И вообще, если там рождается самородок, больше ценят.

— Я что-то не чувствую.

Коган засмеялся и попросил проходящую мимо стюардессу принести минералки.

— Тебе в неполных семнадцать доверили выступать за взрослую сборную, дают шанс закрыть мастера, ты недоволен?

— А персональную массажистку? И папу Кима в качестве второго секунданта?

— Быстрее две массажистки, чем его одного. Не фантазируй. И не налегай на завтрак перед взвешиванием.

— Готов голодать. Владимир Львович, о Рыбкине и так наслышан. Кто там ещё?

— Слабых нет. На их фоне по количеству боёв и соревновательному опыту самый слабый — ты.

— Благодарю.

— Они так считают. Но не я. Будь открытием турнира!

«Только прилетели, сразу сели», как пел Высоцкий, автобус отвёз нас в гостиницу. В зимнем Тбилиси было гораздо теплее, чем дома, внизу виднелась незамёрзшая речка. В целом город показался ещё более провинциальным, чем Минск семидесятых годов, тоже много частного сектора, но он выглядел не столь жалко. Грузинские домишки выгодно отличались от белорусских избушек-пятистенок, были преимущественно каменными, двухэтажными и добротными. Ближе к центру, в самых престижных местах, за забором, как правило, просматривался «бэлы-бэлы новы волга», признак состоявшегося мужчины.