— Совет прекрасно знает, что год еще не прошел, — Кейлин держался немного напряженно.

— Почти прошел, как вернетесь, так и пройдет. Не место харнам среди людей. Ваши дары должны служить на благо вашего народа, как и долг продолжения рода. Не вам мне объяснять прописные истины.

Ему было все равно, что думают и переживают братья, главное исполнение долга и его миссии.

— Корен, мы не вернемся, — отрезал Горн. Он вскинул голову и был абсолютно уверен в своих словах. Ничто не могло поколебать его решение.

Это почувствовал и главный представитель совета.

— Вас никто не спрашивает. Неужели вы думаете, что харны совета здесь ради прогулки? Вы вернетесь, хотите этого или нет. Или вам уже что-то препятствует? — он многозначительно посмотрел на машины.

А потом подал знак. Отделилось несколько харнов и направилось прямо к нам. Из машин пришлось выйти всем. Только сейчас я ощущала такой озноб, не только от стонущего ветра, но и от присутствия шапаров. Ой, чувствовалось мне что-то не доброе. Может зря просили бога харнов оживить нас?

Силирианну и Имириму отделили от остальных. Нас вообще людей сбили в кучку, как неких презренных рабов. Ощущала себя гадко.

Ивойн бесстрастно стоял в стороне и молчал. Корен сразу узнал посла эльфов и приказал оставить его в покое, но там где ему заблагорассудится, разве что только не рядом с харнками. И дали понять ему, что никто его не держит.

— Странная компания подобралась, — глава представителей совета задумчиво окинул нас взглядом и прошелся перед самым носом братьев туда-сюда. — Хотел бы я знать, что делают харны в обществе одного эльфа и странно одетых людей.

В последнем замечании он имел в виду меня с Цикури. Мы стояли с ней впереди Цевиана и Омиша, буквально прилипнув к ним.

— Впрочем, можете не отвечать. Это не имеет значение. Они могут отправляться куда собирались, вы же едете с нами.

— Вот так сразу? А как же вещи собрать, передать дела? — вскинулся Кейлин.

Корен усмехнулся.

— Вам не удастся отсрочить, то, что неизбежно. Вы можете вернуться некоторое время спустя, как только ваша судьба будет решена советом. Полагаю, — он обратился к Горну, — твоя как раз рядом с тобой, — он фальшиво улыбнулся, когда повернулся к харнкам. — Силлириана сделала неверный выбор, как и ты, но мы это в состоянии исправить.

Девушка побледнела, бросив мгновенный взгляд в сторону людей. Меня прострелило с головы до пят! Силлириана и Горн должны были быть вместе? К горлу подступил ком и тошнота, а тело заломило от душевной боли.

— Не силой же ты потащишь нас с собой? — Горна трудно было разобрать. Говорил он сдавленно и обреченно, одновременно пытаясь вкрапить надежду.

— Мне и не понадобиться много силы, наше превосходство очевидно, — в этот момент, как в доказательство, шапары красноречиво возвысили свой голос, огласив долину. И когда они смолкли, продолжил. — Или ты хочешь поставить против нас еще кучку людей?

В этот момент глаза представителя совета изменились, окрасившись огнем. Характерный блеск, позволяющий определить, что сейчас сканируются наши ауры и вообще все на предмет магии и бог знает чего еще. И что-то его явно заинтересовало, потому что вдруг сильно изменился в лице.

Языки пламени усилились и полыхнули сильнее из глаз, а из каменного лица появилась маска ярости. Что-то в увиденном его сильно возмутило, иначе бы он не заговорил на чисто харнском и весьма неприятные слова, летящие, как проклятие в адрес, теперь уже презренных харнов! Мы лишь подались вперед, пытаясь понять, что могло так расстроить поначалу невозмутимого харна. Но тот, поняв ошибку своей несдержанности, постарался успокоиться. Все еще негодуя, он готов был протянуть к ним руки, и придушить. Итогом всего были последние слова и указующий перст в сторону их груди:

— Вы об этом пожалеете!

Братья по-прежнему молчали. Сказать — еще больше раздраконить.

Лицо главного опять сделалось каменным, и резкий взмах руки дал сигнал к чему-то новому. Из сумы, висящей на боку одного из шапаров, вынули завернутый в сверток камень, умещавшийся в широкую ладонь мужчины. Его подали главному, а он развернул его перед собой, провел рукой и произнес несколько слов, отчего камень покрылся холодком, словно замерз.

— Истинность крови и истинность силы останется жить, все остальное умрет, — произнес уже на знакомом языке и протянул харнам.

Те стояли, не поднимая голов.

— У вас нет выбора. Совет должен знать.

Что происходит, я не понимала, но сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть.

Он ждал, протянув руку.

Первым зашевелился Кейлин. Спокойно протянув руку, он коснулся ледяной поверхности камня, отпечатав на нем свою кисть. Ничего страшного не произошло. Лишь после того, как он убрал, темный оставленный след постепенно исчез, и камень вновь покрылся белой корочкой.