После обеда Кейлин учинил допрос. Вернее, стал тестировать полученные мной за последнее время знания. Стал водить по салону, показывая на различные предметы и требуя, чтобы я прочитала на харнском магическом языке их предназначение и действие работы. Это оказалось занимательно. В моей руке начали оживать предметы и творить чудеса. Правда, не все так гладко получалось. Например, деревянная чаша с ложкой вместо вкусной каши, что должна была дымиться и манить своим запахом, выдавала простой клейстер. Поводив ложкой, сникла, но Кейлин одобрительно потрепал по плечу, мол, для новичка и человека это лучший результат. Большего он и не ожидал, учитывая сложность произношения и плетения рун. Кстати, плетения рун в той книге, что я изучала, было мало, и к тому же самых простых. Для полного развития необходимо было читать и практиковаться по специальной книге, что мне и предстояло. Признаться, сложно, но ведь возможно! Не согласившись с начальником, тайком дорабатывала все упущенные моменты до совершенства. Смысл двигаться дальше, когда искусство здесь хромает. Кейлин продемонстрировал, каким заклинанием убирать за собой все косяки, то есть разбитые чашки, тарелки, скрюченные вилки и порванные ткани, а также испорченную кашу. Это оказалось довольно просто, и вовремя, потому что таких бед мне пришлось устранять множество.

Горн ко мне не переехал, зато меня переселили к Кейлину, а Цева и самого Кейлина — к Горну. На первое время. Харны были не против. Они вообще удивительные, вроде заносчивы из-за своего якобы божественного происхождения, и в то же время такие простые.

Ремонт общими усилиями закончили примерно через месяц. Повыкидывали все ненужное, особенно тот диван, на котором лежал Зим, — его в первую очередь и сразу. Также и тряпье сожгли прямо там, в подвале, посреди приемной. Полы выложили тонкими каменными пластами, И в кабинете, и в приемной, даже на лабораторию хватило, хотя Горн отказывался. Уж не знаю, чего он там хотел, все железными листами обить, что ли? Взрывать там собрался?

Вроде все получилось у нас интересно, и в то же время практично. Довольные харны расхаживали по своим владениям и благодарили нас за помощь и участие в этом предприятии. Ну, а мы рдели, как маки, и не прочь были еще чем-нибудь услужить. Зарплата капала мне в кошелек немалая, судя по местным расценкам, плюс реальная помощь от самих харнов… Я богатела. Не сказать, чтобы шмоток себе накупила много, разве что все самое необходимое.

Кейлин с Горном перестали ворчать и злиться друг на друга. У нас опять все складывалось мирно, дружно, никто нас не трогал после того случая с оранжереями, будто ничего и не было. Что касается метки, проступающей на моем виске, еле уговорила Горна снять ее, потом пришлось многократно объяснять Цеву и Омишу, что это была шутка харнов, ничего под собой не имеющая. В общем, я свободна, как пташка! Только почему мне кажется, что после всех этих маневров ничего не изменилось?

Как-то однажды ночь мерзов наступила неожиданно и внезапно. Люди подрастеряли свою осторожность, и многих она застала на улице. Наш рабочий день закончился, я задержалась, как и Кейлин с Горном. Омиш, зашедший к нам после рабочего дня, сидел, попивая чай, как уже было заведено. Вдруг все на улице покраснело.

— Вот это да. — Омиш крутанулся на стуле, приставленном к прилавку, и посмотрел в витрины. — Не может быть! Ведь ничего не предвещало…

Его сокрушение было понятным. Разворачивающиеся события означали лишь одно — ночевать придется снова у Кейлина.

— Когда такие перерывы, ночь мерзов может наступить неожиданно и без видимых предупреждений, — философски заметил владелец лавки, ничуть не переживая за ночных гостей.

— Придется переночевать у вас.

Кейлин только кивнул, пересчитывая собранные за день деньги. В этом мире свои правила. Каждый может оказаться на месте тех бедолаг, что застряли вне стен своего дома. Где бы они ни оказались, им обязательно должны помочь и приютить на время, пока правят мерзы. Это закон!

— Лягу внизу в приемной. Там диван удобный, опробовал уже.

Кейлин опять кивнул.

— Поднимись наверх, поешь, — проявила дополнительную гостеприимность я.

— На ужин ничего нет, надо готовить, — предупредил старший харн.

— Вот мы и займемся, согласен? — посмотрела на Омиша. Тот неопределенно пожал плечами. — Да ладно, Омиш, пойдем, поможешь мне, — схватила его за руку и потянула наверх.

Парень бросил странный взгляд на харнов, те застыли, прекратив свои занятия, и встал. Кейлин медленно перевел взгляд на брата.

— Стоило только снять обманку… А я тебя предупреждал.

— Может, ты уже прекратишь? — Горн раздражился и зачем-то оттянул горловину футболки, будто та сильно стягивала его шею.

Мне было непонятным, что такого, если Омиш поможет мне с ужином? Будто мы не ужином вовсе собрались заниматься. И я решила подразнить. Положила руку на плечо Омишу и заставила его слегка побледнеть после сказанной фразы:

— Ну, чем не муж, а!? И ремонт делает, и готовит, а какой друг — лучше не найти!

Кейлин и Горн проводили нас странными взглядами.

— Пошли, — скомандовала Омишу, — эти харны просто завидуют счастью обычных людей.

И спросила уже после выхода из лавки:

— Слушай, а девушка-то у тебя есть? — прекрасно сознавая, что давно уже была бы с ней знакома.

Мне честно ответили, что девушки нет, тогда я предложила себя в качестве нее. На что Омиш поперхнулся воздухом, но согласился, выпучив глаза. Наверное, не ожидал. Не знаю, пожалею об этом или нет, но когда харны поднялись наверх, а ужин почти был готов, я объявила им, что мы с Омишем теперь официально встречаемся. С этого момента, разумеется. А чего терять? Парень мне нравился, как и я ему. Братья переглянулись, после чего Горну вдруг где-то что-то понадобилось, а Кейлин, как родной отец, возразил на данное заявление: мол, его разрешения еще никто не спрашивал. Ну, не цирк ли?