— Все дело не в их тяжести, — вторила невидимка. — Просто мы с тобой менее материальны, чем они.

От их мирной беседы сводило челюсти. Они что, издеваются?

— Как успехи?

Набрав побольше воздуха, Горн выдохнул и упрямо уткнулся в тетрадь, ровно до того момента, как почувствовал руку на своей спине.

Ну не смогла я удержаться! Не смогла! Так и тянуло к нему. Хотелось прильнуть, обнять, поцеловать. Странно, в моем нынешнем состоянии, мне словно море по колено. Никогда бы такое себе не позволила, будь я прежней. Коснулась его оголенной шеи и прижалась всем телом… Словно чувствовала, что ему это нравится. Глупая. Сейчас не пойми что творилось в душе. Если она еще есть. Я не испытывала страха от случившего и его последствий, скорее меня тревожил он. Вернее то, что я испытывала к нему. И чем больше притуплялись эмоции, тем ярче становилось это чувство. Будто оно самое важное и обнаженное, без всяких зажимов и логики. Прошептала ему на ухо «спасибо». Горн отреагировал мгновенно. Оторвавшись от исписанной мелким почерком тетради, замер на мгновение, будто прислушиваясь, а потом как-то непроизвольно махнул в воздухе рукой. Мне показалось, что харн хотел обхватить меня, но вовремя остановился. В комнате-то мы не одни. Тогда я громко возвестила:

— Почему не все едят?

— Да, братишка, тебе не помешает. К тому же Лия научилась делать хороший чай.

— Вообще-то его сделала я.

Цикури подала голос с противоположного края стола, как раз где стоял свободный стул.

— Ну что ж, ошибся, — покаялся Кейлин.

— И вовсе нет. В прошлый раз чай варила я.

Провела рукой по плечам Горна и, наклонившись, резюмировала:

— Все остывает…

Прочистив горло, харн вежливо поблагодарил и отпил глоточек, но к булочкам так и не притронулся.

Было видно, как все нервничают, особенно младший. И мы с Цикури поспешили удалиться с полупустыми подносами. Не уронить бы…

Как обратить процесс?! Если кто-то находил что-либо интересное, тут же начинал зачитывать, а потом начинались дебаты, лихорадочно выстраивались цепочки вариантов, которые потом к всеобщему огорчению где-то обрывались из-за неэффективности или нереальности, а то и бесполезности.

— Насколько я понял, после того, как призрак становится видимым, благодаря исчезновению физической оболочки, происходит стаивание духовной оболочки и тогда уже смерть? — размышлял вслух Кейлин.

— Да, — глухо проговорил вконец огорченный Горн.

— То есть точка не возврата после начала стаивания духовной оболочки?

— Да, — опять глухо повторил он.

— Тогда надо торопиться, — Кейлин проговорил это так, будто только сейчас осознал всю серьезность положения. — Кто знает, когда Лия с Цикури станут для нас видимыми?

С этим трудно было не согласиться. Младший харн вдруг схватился за голову, взъерошил волосы и глухо застонал. Сейчас он вдруг остро ощутил свою предполагаемую потерю, да так остро, что стало невыносимо больно. Резко поднявшись, харн одним махом отшвырнул все, что попалось под руку со стола на пол, и вышел из кабинета вон. Дверь в лабораторию резко закрылась.

— Что это с ним? — не поняла Силлириана. Все переживали, но не настолько же? Вот она действительно относится ко всему, как к интересному делу. Что-то ее бывший слишком сильно нервничает.

— Очень серьезно относится к делу. Никогда не видел такого самоотверженного подхода, — Кейлин проговорил это с весьма мрачным лицом и явным скепсисом. — Я сейчас.

Но только он хотел встать, как дверь в лабораторию вновь открылась, и Горн вернулся в кабинет. Как ни в чем не бывало, сел за стол. К тому моменту Цев успел все поднять с пола и разложить на столе.

Кейлин удивился, когда отложив тонкую пролистанную им книгу, среди небольшой уже стопки обнаружил книгу времен войны. Когда все расы враждавали между собой, и это считалось самое не спокойное в мире время. Хорошо, что они тогда не родились. Толстая, прочная книга с выдубленной рамкой, внутри которой читалось название и имя автора-историка. Здесь вполне могло быть что-нибудь о запрещенном оружии эльфов. А Цев подозрительно долго изучал анатомическую книгу, где было все о строении харнов, вплоть до духа, души и тела. Аура, магический фон, его взаимодействие на организм и так далее. Книга тоже древняя, с живописными рисунками, и больше всего злило Кейлина, что детектив занимался рассматриванием картинок. Особенно, тех, где был изображен бог харнов.