Но, бородатый Омиш вскоре нарисовался с подносом горшочков в приоткрытой двери. Содержимое источало приятный запах и вызывало желание подкрепиться. Все еще недовольный, с насупленным видом он поставил поднос на стол. Видно было, как непривычно ему с длинной бородой, приходилось постоянно ее придерживать. Он бы и сбрил, да вырастает заново в кратчайшие сроки — надо признать, Лия постаралась на славу. Когда Цикури защебетала позади Омиша, все поняли, что невидимки тоже влетели в кабинет. Именно влетели, потому что их трескотня возвещала только об этом. Дамы вновь парили, как делали это утром.

— Я посылаю мысленно телу команду парить, и взлетаю к потолку мгновенно и стремительно. Пару раз даже шишку себе набила, — жаловалась своей подруге по несчастью Цикури.

— Шишку? А мне потолок показался вполне мягким, — отвечала Лия, не веря в ее шишку.

— Нам надо практиковаться. Мы вроде и на земле и, в то же время, в воздухе. Так непривычно. Когда относили подносы, я свой уронила. Все труднее удерживать материальное.

— Хотите сказать, что вы достигаете стадии видимости? — вскинулся Горн.

— Это уж вам видней. Вы же пока нас не видите?

— Нет.

— Тогда не все так плохо. Кстати, чувствуем мы себя совершенно нормально. Я бы сказала, свободно и легко. Правда, Лия?

— Это да. Ощущения приятней, чем в обычном виде. Но если это ведет к чему-то плохому…

— Ни к чему это не ведет, — отрезал Горн. — Кейлин, изучи тему хорошенько, — он встал, подхватив прибор эльфов, и пару раз подкинул, пробуя на вес. — А я займусь этим.

— А что ты с ним будешь делать?

— Разберу, хочу досконально изучить его строение и действие. Должны же быть еще варианты, — пояснил он Лие.

— Я с тобой.

Девушка вылетела вслед за ним, и дальше их голоса затихли за дверью лаборатории.

Как только мы зашли внутрь лаборатории, свет тут же зажегся. Горн положил прибор с самого края стола, и повернулся ко мне. Ну, меня он не видел, зато я встретилась с его озадаченным и серьезным взглядом.

— Что-то не так?

— Все не так, — он скрестил руки на груди и продолжил стоять.

А как же прибор и все такое? Горн продолжил молчать, уставившись уже теперь в пол.

— Ты же собирался разобрать это чудо техники.

— В этом нет смысла и необходимости. Я хотел побыть один и все обдумать.

Ой. Кажется, я нарушила его уединение.

— Прости, я сейчас уйду.

— Мне не хочется, что бы ты уходила, — в его голосе послышалась грусть.

Почему-то эти слова бальзамом разлились по всему моему, как бы, телу.

— А это что? — на столе стояла пиала, в которой лежали малопривлекательные пилюли. — Таблетки? Ты болен? Или это для нас с Цикури? — подцепила одну из пилюль и неуклюже повертела ее в руке, чуть не уронив.

По измененному лицу харна поняла, что чем-то смутила его. Горн тут же подался вперед, подхватил мисочку и спрятал ее от моих глаз в одном из шкафчиков.

— Это не важно, — буркнул он.

Наверно все-таки болен. Ведь что я о нем знаю, о слабостях или сильных сторонах? По сути ничего. Пожала плечами и мысленно сконфузилась от установившейся тишины.

— Я наверно пойду. Хотела посмотреть, что ты здесь делаешь, да и вообще, полюбоваться на твое обжитое царство, — оглядела все его небольшое владение.

А он вдруг шагнул ко мне и протянул руки. Воззрилась на них, пытаясь понять, что он собирается сделать. Руки медленно сомкнулись предположительно в районе талии. На самом деле чуть ниже, но это не страшно, быстро исправился, а потом притянул к себе. Я не возражала, наоборот, даже приятно стало.

— Лия… — дыхание харна замерло. Он сглотнул, и я почувствовала, как его пальцы сомкнулись чуть сильней и погрузились в мою плоть.

Экспериментирует? Изучает?

Упс… Вот так незадача. Теперь я не настоящая. Вернее, не совсем полноценный человек, а значит и женщина. Стало обидно, что харн, который так меня к себе притягивал, не может теперь нормально обнять, а впоследствии и поцеловать. Перестав мять мои бока, Горн нашел лицо, и, коснувшись кончиками пальцев, стал нежно водить ими по щеке к виску, а потом к губам, все ближе наклоняясь ко мне. Теперь моя очередь была задержать дыхание. Ощущения были престранные.

Горн целовал меня, но не так, как если бы я была целостным, живым человеком. Скорее, как воздух, что обрел вдруг более плотную и конкретную форму. К тому же я стала значительно невесомей и слишком мягкой. Он мог лишь ощутить мои тонкие грани, коснуться их, но не более. А когда попытался углубить поцелуй, я отстранилась и выскользнула из рук. Разве это имело смысл? По какой такой причине харн решил отступить от своих же правил?

— Горн, я… извини, — голос задрожал.

— Это ты извини, — харн обреченно вздохнул и развернулся к столу. — Мне действительно надо обдумать, как действовать дальше.