— Меня ударили по голове, — произнесла я слабым голосом. — А мы где? В особняке Порфировых? Я хочу уехать домой, как можно быстрее.

— Боюсь, это невозможно, Леночка. Раз ты отказалась принять наследство по-хорошему, мне пришлось пойти на крайние меры, и перенести тебя в Кабрию. Вставай, мне надо ввести тебя в курс дела, а то скоро появится Петенька и устроит скандал.

— Где мы? — повторила я, еще не совсем до конца понимая степень происходящего безумия. И пропуская мимо ушей упоминание Петеньки. У него сейчас свои проблемы.

Агриппина Николаевна подошла ко мне и, взяв за руку, взглянула на внутреннюю сторону моего запястья.

— Все в порядке, магическая печать проступила. Лавка тебя приняла, моя дорогая, — радостно объявила она. — Я боялась, что понадобится больше времени, а теперь мы просто уладим мелкие формальности у стряпчего и все. Внучек ничего не получит.

Я уставилась на свое запястье — и правда, на нем темнела татуировка в виде круга с вписанной в него розой. Я потерла печать, но та намертво въелась в кожу.

Черт! И как мне потом сводить эту гадость?!

— Это вы пригласили ту актрису и сорвали свадьбу? — недовольно спросила я, и пробежалась по гостиной взглядом.

Бабушка явно была не в себе и мне потребуется хоть какое-нибудь оружие. Сумасшедшие старушки могут быть очень опасны, знаете ли.

— Мне пришлось так поступить. Я не могла позволить, чтобы внучек женился на случайной девице. Он должен быть с тобой. Так что, когда он явится, ты его приласкай, Леночка. Подай наливки, накорми. Он сразу ту рыжую и позабудет. Знаю, он тебя любит с детства. И проблемы все разом решатся — любящие сердца воссоединятся, а лавка останется в семье, в надежных женских ручках.

Я подавила злое рычание и уронила голову на диванную подушку. Поднялось облако пыли.

— Тут надо убраться, — заворчала Агриппина Николаевна, перемещаясь обратно к камину. — Сто лет здесь не была. Эх, она и так зла на меня за пренебрежение, а если наш род продаст лавку — быть беде. Проклянет до седьмого колена, а то и дальше.

Старушка, покряхтывая, опустилась на стул и весело на меня посмотрела.

— Я пожалуй удалюсь, Леночка. Не хотелось бы встречаться с разъяренным Петенькой. И еще… Придут новые работники лавки, притянутые печатью. Некоторые могут оказаться очень… злобными. А некоторые и странными. Так что, не пугайся и позаботься. Теперь ты здесь хозяйка. И стряпчий придет. Он в курсе.

— А что за лавка? — рассеянно спросила я, обдумывая, как пробраться к двери.

Может, старушку стоит обезвредить для начала? Связать и вызвать полицию. А лучше санитаров. Или всех вместе.

— Антикварная лавка это, что тут непонятного? Только пустая. Товар весь закончился еще в незапамятные времена. Вскоре после их смерти, — она махнула рукой вверх, в сторону портретов над каминной полкой. — Ну все, заболталась я. Бывай, Леночка.

И с этими подлыми словами Агриппина Николаевна просто растворилась в воздухе.

В первые минуты паники я пометалась по гостиной, а потом успокоилась и несколько раз вдохнула-выдохнула. Агриппина Николаевна не только на меня напала, но и явно куда-то перевезла. И нахожусь я, скорее всего, не в особняке Порфировых, а черт-те где. И еще у меня проблемы с головой. Иначе, как объяснить таинственное исчезновение старушки? Ясно же, что на самом деле она вышла через дверь.

Фух — ну все, пора бежать. И без боя я не сдамся.

Я схватила тяжелую кочергу и вынеслась вон. Промчавшись через заросший грязью и паутиной холл, беспрепятственно вырвалась на улицу.

Получилось!

Но победная улыбка как-то враз увяла и сильно захотелось высказаться. Крепко высказаться по поводу увиденного за порогом и вообще всего.

Площадь, раскинувшаяся передо мной, была небольшой уютной площадью, мощеной камнем, с изящным фонтаном в центре. Томная бронзовая нимфа держала в руках кувшин, а по бордюру ее окружали бронзовые же лягушки, извергавшие упругие струи воды. Не знаю, почему мой взгляд зацепился именно за эти подробности, но я прямо-таки уставилась на лягушек, слегка покрытых зеленоватой патиной.

И да, я застыла столбом и смотрела на зеленых лягушек, на переливы воды и блики солнца.

Я игнорировала редкие кареты и тележки, подпрыгивавшие на криво уложенной брусчатке, спешивших куда-то служанок в ярких фартуках и накидках, юрких сорванцов и продавщиц цветов. И даже на двух дородных женщин с корзинами, прошедших мимо почти вплотную, не взглянула.

Потому что, все это не могло быть правдой! Так что лучше пялиться на лягушек.

Затем в мое помутненное и замершее сознание ворвались звуки. Будто кто-то увеличил громкость. Площадь загремела и заголосила, причем не совсем благозвучно. Кто же так зычно орет, продавая фиалки или свежую зелень?