Мне было необходимо оправдаться перед Даяром. Не потому что меня колышило его мнение, а чтобы не думал обо мне как о легковерной.

– Я с Поликарповым четыре года знакома. Он всегда помогал мне с работой, – прошептала я. – Это было неожиданно. Я ему доверяла.

– Тем хуже для него, – ответил Даяр и гаркнул своим ужасным голосом в трубку. Начал каркать кому-то.

Ехали по сияющему огнями полупустому городу. Медленно ехали. Не спешили. По радио, что тихо играло в салоне, объявили три часа ночи.

Мне было уже всё равно, когда я поняла, что мы уехали в отдалённый район города. А я в чужой машине в обществе мужиков старше меня намного.

Спальный район города.  Улица, где через один работали фонари.

Машина подъехала к каким-то гаражам. За ними возвышался заброшенный дом с выбитыми окнами.

– А мне доверяешь? – неожиданно спросил Даяр. Видимо я сильно побледнела, глядя в окно. Сидела с прямой спиной и сильно напряглась.

– Нет,– честно призналась я.

– А что так? – усмехнулось животное.

Я искоса посмотрела на него. Глаза чёрные прищурил и лыбился.

– Мы не знакомы.

– Как сказать, – загадочно ответил он и потянул меня за собой из машины.

Из огня в полымя. Из каталажки на бандитскую сходку.

От вида бритоголовых братков, мне стало совсем холодно. Они все разом уставились на меня и жевали, жевали, жевали. Жвачные животные.

Даяр побратался с самым старшим. Таким детиной, размером с мой платяной шкаф. Лысый с блестящими глазками.

– Что Трёхглав на малолеток потянуло?  – загоготало оно.

– Это моя официальная жена, Олеся Ивановна. Художница и учительница рисования, – представил меня Даяр и для пущей важности поцеловал мои онемевшие пальцы. – Познакомься, птенец Перепёлочка, это мой старый знакомый, Толя Тягач.

Мамочки! А вдруг это заразно? Я сейчас постою с ними и начну по фене шпарить. Меня не возьмут учительницей рисования ни в одну приличную школу.

– Оба на! – восхитился Тягач. – Училка…

На ужасной роже Тягача отобразилось неполное, несреднее недообразование. И полный восторг от маленькой, зашуганной учительницы совершенно безобидного предмета. Глазки меня засосали, обмусолили и пытались поиметь. А потом оно что-то вспомнило, и выражение лица изменилось. Образования нет, зато силы много. И эта сила чувствовалась на расстоянии. Жутковатый тип. Но до моего животного далеко.

– Пошли, – прошипел он.

Никуда идти я не хотела, поэтому из последних сил сопротивлялась. Даяр обвил рукой мою талию, и я время от времени приподнималась над дорожками между гаражей, оставаясь в свободном полёте.

И чем дальше мы удалялись от фонарей, тем сильнее я чувствовала погружение в кошмар.

Тёмные проулки, железная дверь. Яркий свет.

Я щурила глаза, и медленно меня бросало в жар. Окружённые бандитами на стульях сидели Лёша Поликарпов и его дружок Юрик. И если Лёшка имел вид очень сосредоточенный, то Юра проглотил "трусики своей девушки", и ему стало плохо.

Они не были привязаны, радом не валялось утюгов или паяльников, но я поняла, что ситуация именно такая.

– Это твой друг, Лёша Поликарпов, которому ты доверяла? – в голосе Даяра не осталось ничего человеческого.

Моё горло сковали спазмы, я даже дышала с трудом.

– Прости, Перепёлка, – выдохнул несчастный Лёшка.

– Кокс, отведи Олесю Ивановну в машину, – попросил Даяр и легонько меня подтолкнул в руки нашего водителя.

Ни Кокс меня вёл, а я делала ноги из этого ужасного места.

Около машины я резко повернулась к водителю и, глядя в глаза с ужасом прошептала:

– Он убьёт его?

– Не-ет, – отмахнулся парень. – Харю начистит и ментам сдаст.

Ну, это прямо меня успокоило!

_________

*Стихотворение Михаила Лермонтова «Пленный рыцарь»

Я не желала вставать с кровати, пока шумы в ванной не утихли.

Мне ремонт в санузле сделали. Я не выдержала утром и вымылась в новенькой ванной, рядом с сияющим шведским унитазом и великолепной раковиной с золотистым краном.

Плитку на стены в тот момент ещё не положили, но мне вполне хватило насладиться эстетикой. Я долго смывала прошедший день. И почти смыла кроме одного яркого кадра. Когда Даяр вернулся в машину на его правой руке, были сбиты до крови костяшки. Мне это снилось в кошмаре, и я ворочалась и плохо спала. Возможно поэтому, когда я всё-таки решила встать, было уже четыре часа за полдень. 

Я с трудом села и, не заправив кровать, пошла умываться.

Плитку положили. Она была нежнейшего морского цвета. В тон подобрана занавеска из современного материала с греческим орнаментом по низу. Сочетание белого, циана и золота. И так странно, как ягодки смотрелись розовые тюбики, расставленные на ванне.