— Не надо, сама, печь пойду включу, а ты открывай через десять минут, — махнула рукой Фарина.

Первая половина дня прошла тихо, одни посетители приходили, другие уходили, наплыв случился к вечеру, когда Армис ещё не вернулся с учёбы, от их пригорода, до центра города был час езды на общественном десятиместном электриле.

— Добрый вечер, святейший, что вам принести, — почтительно спросила Ойха худого мужчину в одежде представителя Ордена Двуединого, сером длинном одеянии с капюшоном, цвет пояса она не заметила сразу, потому судить о его статусе она не могла.

Он, скривив рот, оглядел её, задержав взгляд на ногах, платье Ойхи едва прикрывало колени и скрипучим голосом произнёс:

— Тушёные овощи, утку и вино.

Ей стало не по себе под его взглядом, холодным, колючим, святейший был далеко не молод, ещё пара лет и его можно будет считать стариком. Кивнув ему, она умчалась на кухню, за заказом, утка точно ещё оставалась. Когда она ставила перед ним тарелку, дверь снаружи буквально толкнули, двое молодых мужчин, громко разговаривая и смеясь, вошли в столовую, оглядывая её оценивающе.

Заметив дорогую одежду и статусную бижутерию на мужчинах, Ойха вежливо спросила:

— Я могу господам предложить столик?

— О какая, Сино смотри — сказал тот, что пониже ростом, с нездоровой кожей на лице.

— Вижу, — ответил ему тот, нахально осматривая её, задержав взгляд на ногах.

Был он явно симпатичнее друга, но не красавец, волосы орехового цвета модно подстрижены, так чтобы лоб закрывала чёлка, а виски выбриты. Узкое лицо, смуглая кожа, красивые карие глаза — по отдельности были притягательны, но во вместе, от чего-то не складывались, отталкивая. Спасали его лоск, дорогая одежда и то, что называют породой, Сино явно был из высокородных.

— Проводи нас к нашему столику, красавица, — приказным тоном велел он.

— Пожалуйста, сюда, — пригласила мужчин Ойха.

К их столику она ходила раза четыре, то и дело, доливая вина. Когда, изрядно захмелевшие, они позвали её в пятый раз, Ойха начала бояться, и брата до сих пор нет.

— Как тебя зовут, красотка, — спросил прыщавый Клейх.

— Меня зовут Ойха, господин, — опустив глаза ответила девушка.

— Ойха, это белка что ли? — рассмеялся он.

Ей только оставалось улыбнуться. Тут Клейх встал и схватил её за плечо, развернув к себе.

— Белки ведь рыжие, а ты тоже рыжая? — развеселился он, вдруг сорвав с неё косынку.

От резкого движения заколка отлетела в сторону, рыжие волосы девушки рассыпались по плечами.

— Ой, и правда, рыжая, а ну ка иди сюда, — и он схватил Ойху за талию, желая притянуть к себе.

— Клейх, прекрати, — друг попытался остановить его.

И в этот момент случилось странное, с рук вырывающейся Ойхи, сорвался голубой свет, обжигая друзей. Миг… И оба резко протрезвевшие, они смотрят на лёд, которым закованы их ноги.

— Колдуууунья, — испуганным, высоким голосом закричал Клейх.

— Именем Ордена Двуединого Бога, приказываю тебе не двигаться, — громко сказал, приближающийся к Ойхе, святейший с красным поясом на мантии.

Ошеломлённая, она смотрела на свои руки, совершенно ничего не понимая. Вот вскочили другие посетители, вот вбежала испуганная тётя, вот Сино, смотрит на неё с удивлённой брезгливостью, вот — на эти самые руки, с которых минуту назад сорвался свет, одевают наручники. С кривой усмешкой, святейший из Ордена, достаёт чёрную коробочку из поясной сумки и нажимает на белую кнопку. Краснопоясные — те, кто занимаются колдунами, вернее их уничтожением, как так, что за странное, нелепое совпадение. Она, Ойха — колдунья? По дороге в Орден, Ойху постоянно тошнило, а ещё хотелось воды, много воды. Лишь когда её втолкнули в тесную камеру, она осмелилась о ней попросить, молодой охранник сжалился над ней и принёс кружку, тёплой и невкусной.

— Вот и всё, меня сожгут, — сказала она, глядя в маленькое оконце под потолком, солнце уже село, Ойха думала о брате и плакала.

— Ты чуть не порвала мне платье, будь аккуратнее, девочка, — с трудом сдерживая раздражение, процедила Идалина.

— Прошу прощения, магистр Идалина, я нечаянно, засмотрелась, — пролепетала Чинда несколько подобострастно.