Всего в каких-нибудь пяти милях к северу от их примитивного убежища, но фактически отделенная от них как бы тысячами миль непроходимых джунглей, потому что они об этом не подозревали, стояла маленькая хижина Тарзана от обезьян. А еще дальше по берегу, в нескольких милях от хижины, в грубых, но хорошо сколоченных домиках жило восемнадцать человек — пассажиры трех лодок «Леди Алисы», от которых отбилась лодка Клейтона.

Море было тихое, и они в три дня добрались до берега, не испытав никаких ужасов, какие обыкновенно выпадают на долю потерпевших крушение. Потрясение от пережитой катастрофы и непривычные лишения, конечно, подействовали на них, но в общем опыт был полезным.

Всех поддерживала надежда, что четвертую лодку подобрали и что уже обыскиваются берега. А так как все оружие и патроны были сложены в лодку лорда Теннингтона, то маленькая компания была гарантирована на случай нападения и могла пополнять свои запасы пищи охотой даже на крупную дичь.

Ближайшей их заботой был в это время профессор Архимед К. Портер. Вполне уверенный в том, что дочь его подобрана каким-нибудь мимо проходившим пароходом, он ничуть не беспокоился о ее благополучии и всецело отдался размышлениям над теми туманными научными проблемами, которые он считал единственно возможной духовной пищей для человека его эрудиции. Внешние условия для него совершенно не существовали.

— Никогда, — говорил однажды измученный м-р Самуэль Т. Филандер лорду Теннингтону, — никогда еще профессор Портер не был таким тяжелым, даже невозможным человеком. Подумать только, сегодня поутру, вынужденный всего на полчаса спустить его с глаз, я по возвращении назад не мог его найти, и — что бы вы думали, где он оказался? В полумиле от берега в океане, на одной из лодок, гребущим за милую душу. Не понимаю, как он прошел от берега даже такое расстояние, потому что у него было всего одно весло, которым он блаженно разводил круги по воде.

Когда один из матросов подвез меня к нему на другой лодке и я упомянул, что надо сейчас же вернуться на берег, он страшно возмутился: — М-р Филандер, — заявил он, — вы удивляете меня, сэр: как человек науки может иметь смелость мешать ее прогрессу? На основании некоторых астрономических явлений, которые я тщательно исследовал в течение последних тропических ночей, я сделал о туманностях совершенно новую гипотезу, которая должна поразить весь ученый мир. Мне необходимо справиться в прекрасной монографии о гипотезе Лапласа, которая, насколько мне помнится, имеется в одной частной коллекции в Нью-Йорке. Ваше вмешательство, м-р Филандер, вызовет нежелательную задержку, так как плыл я именно за этой монографией. — И только с огромными усилиями мне удалось убедить его вернуться на берег, не заставляя меня прибегать к физической силе, — заключил м-р Филандер.

Мисс Стронг и ее мать храбро выносили то нервное состояние, которое создавалось страхом нападения диких зверей. Но нельзя сказать, чтобы они так легко, как остальные, приняли теорию спасения Джэн, Клейтона и Тюрана. А бедная Эсмеральда непрестанно оплакивала жестокую судьбу, разлучившую ее с ее «крошечкой».

Лорд Теннингтон никогда не изменял себе, ровное и веселое настроение не покидало его. Он был по-прежнему радушным хозяином, всегда заботящимся об удобствах и развлечениях своих гостей. В отношении к матросам с яхты он оставался все тем же твердым командиром и в джунглях, не больше, чем на «Леди Алисе», ни разу не возникало ни малейшего сомнения в том, кто является решающей инстанцией во всех важных вопросах и при всех тех обстоятельствах, где нужно разумное и хладнокровное руководство.

Если бы эта хорошо дисциплинированная и сравнительно хорошо обставленная компания выброшенных на берег людей могла увидеть запуганное, обносившееся трио, проживавшее в нескольких милях от них к югу, она вряд ли узнала бы безупречных пассажиров «Леди Алисы», так недавно еще шутивших и игравших на яхте.

Клейтон и Тюран ходили почти совсем обнаженные, настолько они изорвали свое платье о колючие ветки кустарников и переплетающиеся лианы джунглей, сквозь которые им приходилось продираться в поисках пищи, которую все труднее становилось раздобывать.

Джэн Портер, разумеется, не участвовала в этих утомительных экспедициях, но тем не менее и ее одежда пришла в совсем жалкое состояние.

Клейтон, за неимением других занятий, тщательно собирал шкурки всех зверьков, которых они убивали. Распяливая их на стволах деревьев и тщательно вычищая, он сохранил их в сравнительно хорошем виде, и теперь, когда появилась опасность, что скоро его платье перестанет прикрывать его наготу, он начал мастерить из них грубую одежду, пользуясь вместо иголки острой колючкой, а вместо нитки — крепкой травой и жилами животных.