С каждым новым усилием Корак продвигался не дольше вершка, а затем останавливался и некоторое время стоял неподвижно. Как раз в ту минуту, когда он очутился за спиной у негра, тот выпрямился, широко открыл свою огромную пасть и зевнул, а потом вытянул свои черные руки у себя над головой. Корак стоял как каменный. Еще один шаг — и он в хижине. Руки чернокожего снова опустились на землю, он снова ослабел и согнулся. За спиной у него была дверь. Часто случалось ему во время дремоты прислоняться головой к двери. Сейчас снова им овладело страстное желание откинуться туда назад всем корпусом, чтобы насладиться запретным сном.

Но не к деревянной двери прикоснулись его плечи и его голова, а к живому, горячему телу — к паре человеческих ног. Из груди у него чуть не вырвался крик удивления, но его горло уже сжимали стальные пальцы, и крик замер у него в груди. Чернокожий пробовал подняться, сбросить с себя таинственное чудовище, освободиться от его могучих объятий, но тщетно. Железные руки не давали ему шевельнуться. Кричать он не мог. Его глаза выкатились из орбит. Лицо посинело. Он дернулся в последний раз и умер. Корак приподнял мертвое тело и прислонил его к стене около двери. Мертвец, освещаемый луной, казался живым.

— Мериэм! — прошептал Корак.

— Корак! Милый Корак! — раздался ответный шепот. Из опасения разбудить своих тюремщиков девушка подавила радостный крик, который готов был вырваться из ее груди.

Юноша встал на колени и разрезал веревки, которыми были связаны руки и ноги Мериэм. Он помог ей встать, взял ее за руку и повел к двери. Черный мертвец стоял у дверей на страже. У его мертвых ног повизгивала туземная дворняжка. Увидя выходящих из хижины людей, собака тихонько зарычала, а потом, почуяв чужого, громко и взволнованно залаяла. Сидящие у ближнего костра воины оглянулись. Не оставалось никакого сомнения, что они заметят белых беглецов.

Корак быстро юркнул в тень хижины и увлек за собой Мериэм, но было уже поздно. Человек десять воинов подбежали к хижине, чтобы узнать, что случилось. Дворняга, визжа, вертелась у ног Корака и своим визгом могла выдать беглецов. Юноша замахнулся па собаку копьем, но привыкшая к постоянным побоям дворняжка ловко увильнула от удара и снова пристала к Кораку, продолжая громко лаять.

Обеспокоенные топотом ног и криками бегущих воинов, жители деревни проснулись, высыпали на улицу и сбежались к хижине, в которой была заключена Мериэм. Они увидели мертвого часового, а через минуту самый храбрый из них после некоторого колебания вошел в хижину и обнаружил исчезновение пленницы.

Это неожиданное открытие привело чернокожих в бешенство, но виновника они не видели, и им не на кого было излить свою ярость. Один из начальников приказал обойти хижину кругом. Воины с первых же шагов наткнулись на белого человека, а на руках у него была их пленница. В белом человеке они сразу узнали виновника многочисленных грабежей, убийств и разбоев и, сообразив, что он один, а их много, и что он держит на руках девушку и потому не может защищаться, они бросились на него.

Корак, увидя себя окруженным, взвалил Мериэм на плечи и помчался к дереву, рассчитывая скрыться в лесу. Ноша мешала ему бежать. Мериэм сама бежать не могла, потому что грубые веревки, которые так долго скручивали ее, остановили кровь в ногах, и ноги у нее одеревенели. Если бы не это, беглецы спаслись бы наверняка, так как Мериэм скакала по деревьям не менее проворно, чем Корак. Но с девушкой на плечах было невозможно ни бежать, ни драться, и потому, когда деревенские дворняжки, возбужденные криками людей, стали хватать его за ноги, он не мог отогнать их и стал бежать совсем медленно. Наконец он споткнулся, упал, и собаки, как алчные гиены, вцепились в его тело. А когда он расправился с собаками, вскочил и бросился снова бежать, чернокожие нагнали его.

Двое дикарей схватили Мериэм. Она царапалась и брыкалась. Они оглушили ее ударом кулака по голове. С Кораком справиться было труднее. На него наскочили собаки и вооруженные воины, но он все-таки умудрился подняться на ноги. Направо и налево раздавал он смертоносные удары черным людям; наиболее надоедливых собак хватал за горло и душил быстрым движением руки.

Черные на собственной шкуре узнали всю бесконечную мощь гладких, выпуклых мускулов, трепетавших под бархатной, смуглой кожей белого богатыря. Он боролся, как взбешенный слон. Он метался по улице, опрокидывая тех немногих, которые имели мужество нападать на него, и скоро черным воинам стало ясно, что если чье-нибудь случайное копье не поразит Корака в сердце, он разгромит всю деревню и унесет Мериэм.

Но старый Ковуду не мог допустить, чтобы девушка, за которую он может получить столько денег, вырвалась у него из рук. Он восстановил порядок среди растерявшихся воинов и, поставив их около бесчувственной девушки, приказал не нападать на Корака, а только отражать его нападения. Он знал, что юноша будет рваться к Мериэм.

Снова и снова бросался Корак на людей, плотной стеной окружающих девушку. Снова и снова вонзались в его тело блестящие острия копий. Он обливался кровью и вскоре начал ослабевать. С горестью понял он, что ему не спасти Мериэм.

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Он громко закричал: Мериэм!

Девушка уже пришла в себя и откликнулась.

— Корак уходит! — закричал он, — но вернется и уведет тебя от Гомангани. До свидания, Мериэм! Корак скоро придет за тобой.

— До свидания! — крикнула девушка. — Мериэм будет ждать тебя!