— Но какую же ценность могут иметь эти отпечатки, — спросил Тарзан, — если через несколько лет линии на пальцах будут совершенно изменены отмиранием старой ткани и нарастанием новой?

— Линии не меняются никогда, — ответил чиновник. — С детства и до старости отпечатки пальцев каждого индивида меняются только в величине, ну и разве что поранения изменяют петли и изгибы. Но если были сняты отпечатки большого пальца и всех четырех пальцев обеих рук, индивид должен потерять их все, чтобы избегнуть опознания.

— Изумительно! — воскликнул д'Арно. — Хотел бы я знать, на что похожи линии на моих пальцах?

— Это мы можем сейчас увидеть, — объявил полицейский чиновник, и на его звонок явился помощник, которому он отдал несколько распоряжений. Чиновник вышел из комнаты, но тотчас вернулся с маленькой деревянной шкатулкой, которую он и поставил на пюпитр своего начальника.

— Теперь, — сказал чиновник, — вы получите отпечаток ваших пальцев в одну секунду.

Он вынул из маленькой шкатулки квадратную стеклянную пластинку, маленькую трубочку густых чернил, резиновый валик и несколько белоснежных карточек.

Выжав каплю чернил на стекло, он раскатал ее взад и вперед резиновым валиком, пока вся поверхность стекла не была покрыта очень тонким и равномерным слоем чернил.

— Положите четыре пальца вашей правой руки на стекло, вот так, — сказал чиновник д'Арно. — Теперь большой палец… Хорошо. А теперь, в таком же положении, опустите их на эту карточку, сюда, нет, немного правее. Мы должны оставить еще место для большого пальца и для четырех пальцев левой руки. Так! Теперь то же самое для левой руки.

— Тарзан, идите сюда, Тарзан! — крикнул д'Арно. — Посмотрим, на что похожи ваши петли.

Тарзан тотчас же согласился, и во время операции забросал чиновника вопросами.

— Показывают ли отпечатки пальцев различие рас? — спросил он. — Могли ли бы вы например определить только по отпечаткам пальцев, принадлежит ли субъект к черной или к кавказской расе?

— Не думаю, — ответил чиновник, — хотя некоторые утверждают, будто у негра линии менее сложны.

— Можно ли отличить отпечатки обезьяны от отпечатков человека?

— Вероятно да, потому что отпечатки обезьяны будут куда проще отпечатков более высокого организма.

— Но помесь обезьяны с человеком может ли выказать отличительные признаки каждого из двух родителей?

— Думаю, что да, — ответил чиновник, — но наука эта еще не достаточно разработана, чтобы дать точный ответ на подобные вопросы. Лично я не могу довериться ее открытиям дальше распознавания между отдельными индивидами. Тут она абсолютна. Вероятно, во всем мире не найдется двух людей с тождественными линиями на всех пальцах. Весьма сомнительно чтобы хоть один отпечаток человеческого пальца мог сойтись с отпечатком иным, как только того же самого пальца.

— Требует ли сравнение много времени и труда? — спросил д'Арно.

— Обыкновенно лишь несколько минут, если отпечатки отчетливы.

Д'Арно достал из своего кармана маленькую черную книжку и стал перелистывать страницы.

Тарзан с удивлением взглянул на книжечку. Каким образом она у д'Арно?

И вот д'Арно остановился на странице, на которой было пять крошечных пятнышек.

Он передал открытую книжку полицейскому чиновнику.

— Похожи ли эти отпечатки на мои, или мосье Тарзана? Не тождественны ли они с отпечатками одного из нас?

Чиновник вынул из конторки очень сильную лупу и стал внимательно рассматривать все три образца отпечатков, делая в то же время отметки на листочке бумаги.

Тарзан понял теперь смысл посещения ими полицейского чиновника.

В этих крошечных пятнах лежала разгадка его жизни.

Он сидел, напряженно наклонившись вперед, но внезапно как-то сразу опустился и откинулся, печально улыбаясь, на спинку стула.

Д'Арно взглянул на него с удивлением.

— Вы забываете, — сказал Тарзан с горечью, — что тело ребенка, сделавшего эти отпечатки пальцев, лежало мертвым в хижине его отца, и что всю мою жизнь я видел его лежащим там.

Полицейский чиновник взглянул на них с недоумением.

— Продолжайте, продолжайте, мосье, мы расскажем вам всю эту историю потом, если только мосье Тарзан согласится.

Тарзан утвердительно кивнул головой и продолжал настаивать.

— Вы сошли с ума, хороший мой д'Арно! Эти маленькие пальцы давно похоронены на западном берегу Африки.

— Я этого не знаю, Тарзан, — возразил д'Арно. — Возможно, что так. Но если вы не сын Джона Клейтона, тогда скажите мне именем неба, как вы попали в эти богом забытые джунгли, куда не ступала нога ни одного белого, исключая его?

— Вы забываете Калу, — сказал Тарзан.

— Я ее даже вовсе не принимаю в соображение! — возразил д'Арно.