произнести какое-нибудь слово, кроме едва слышных односложных ответов.

Мисс Дарси была высокого роста, намного выше Элизабет. Несмотря на свои шестнадцать

лет, она уже вполне сформировалась и казалась женственной и мягкой. У нее были не такие

правильные, как у ее брата, черты лица, но ее внешность и манеры свидетельствовали об уме,

доброте и деликатности. Ожидавшая найти в ней такого же проницательного и неуязвимого

наблюдателя человеческих нравов, как мистер Дарси, Элизабет с удовольствием отметила про

себя, насколько брат и сестра были непохожи друг на друга.

Прошло короткое время после их появления, когда мистер Дарси сказал, что ее также

собирается навестить мистер Бингли. И едва она успела выразить по этому поводу свое

удовольствие и приготовиться к встрече нового гостя, как на лестнице послышались быстрые

шаги и через минуту он вошел в комнату. Гнев Элизабет против молодого человека давно

прошел. Но если бы в ней и сохранилась малейшая доля этого гнева, она сразу бы исчезла при

виде его непритворной радости от их встречи. Бингли горячо расспрашивал о здоровье ее

родных, никого, правда, не называя по имени. При этом он держался и разговаривал с

добродушием и сердечностью, которые отличали его при встречах в Хартфордшире.

У Гардинеров Бингли вызвал не меньший интерес, чем у Элизабет, – им давно хотелось его

увидеть. И они смотрели на пришедших во все глаза. Недавно возникшее подозрение

относительно склонности мистера Дарси к их племяннице побуждало их к внимательному, хотя

и осторожному наблюдению за ними обоими. И это наблюдение вскоре убедило их, что, по

крайней мере, у молодого человека сердце задето вполне серьезно. Чувства девицы еще

оставляли некоторое сомнение, но восторженное преклонение перед ней ее кавалера казалось

бесспорным.

Элизабет, в свою очередь, была чрезвычайно занята. Ей нужно было разобраться в мыслях

гостей, привести в порядок свои собственные и постараться быть приятной присутствующим. И

хотя больше всего она тревожилась о последнем, здесь успех ей былобеспечен особенно

надежно благодаря расположению всех, кому она старалась понравиться. Бингли проявил

полную готовность, Джорджиана – искреннее желание, а Дарси – самое твердое намерение

вынести о ней благоприятное суждение.

При виде Бингли мысли Элизабет, естественно, обратились к Джейн. И она жаждала узнать,

думает ли он о том же. Иногда ей казалось, что, по сравнению с прежними временами, он стал

менее разговорчивым, и раз или два ей почудилось, будто он искал некое сходство в ее чертах.

Но если все это и могло оставаться лишь плодом ее фантазии, она не могла ошибиться в оценке

его отношения к мисс Дарси, которую ей когда-то описали как соперницу Джейн. С обеих

сторон она не подметила ни одного взгляда, который бы говорил об их особом взаимном

расположении. Нельзя было заметить ничего, что подтвердило бы надежды мисс Бингли, и

вскоре она почувствовала себя совершенно спокойной по этому поводу. А две или три черточки

в его поведении, замеченные ею прежде, чем они расстались, подсказали ее склонному к такому

выводу воображению, что Бингли вспоминает о ее сестре не без нежности и охотно заговорил

бы о ней, если бы у него хватило на это духа. Когда все остальные были увлечены беседой,

Бингли с оттенком искренней грусти сказал:

– Сколько времени утекло с тех пор, как я имел удовольствие с вами встречаться! – И

прежде, чем она успела ответить, добавил: – Больше восьми месяцев! Ведь мы не виделись с

двадцать шестого ноября – с того самого вечера, когда мы танцевали в Незерфилде!

Элизабет с радостью отметила про себя, как точно запомнил он эту дату. А немного погодя

он улучил минуту и незаметно для других спросил, все ли ее сестры находятся в Лонгборне. Ни

этот вопрос, ни предыдущее замечание сами по себе не содержали слишком многого, но им

придавали значение лицо и манеры говорившего.

Ей редко удавалось взглянуть в сторону мистера Дарси. Но каждый раз, когда она могла

бросить на него взор, она видела на его лице самое приветливое выражение. Во всем, что он

говорил, ни в малейшей степени не чувствовалось высокомерия или заносчивости по

отношению к его собеседникам. Это доказывало, что замеченное ею вчера улучшение его манер,

даже если оно и было кратковременным, по крайней мере, длится более одного дня. Наблюдая